Алёна Ершова Останься со мной

Пролог

— Давным-давно, в незапамятные времена, когда магии в мире было так много, что в каждом доме горела волшебная лучина, правил Гардарикой царь Кощей. Тот, которого нынче именуют Мертвым богом. Многое о нем говорят, да мало что помнят. Мне прабабка, например, сказывала, что жил он на этой земле с незапамятных времен. Был первым мужем этого мира, первым отцом и первым защитником. Но маги, пришедшие в наши земли незваными гостями, убили красавицу-жену, а самого его продали в рабство. Именно там, гонимый жаждой мести, Кощей заключил сделку с Двуликой Макошью и отдал ей свою смерть в обмен на оружие, способное убить любого мага.

— Выходит, Кощъ кругом приобрел? Ему и бессмертие, и меч-кладенец.

— Не знаю, радость моя. Вечная Пряха мудра и хитра, но глубину ее мудрости нам, смертным, не понять. Многие столетия ученые мужи спорят, что приобрел Кощей, а что потерял, и ни до чего путного договориться не могут. Не знают они даже действительно ли мертв Кощей или укрыла его Двуликая до поры до времени в Нави, и правы жрецы Мертвого бога, предсказывая его возвращение.

Думается мне, многое в той сказке намерено стерто. Память ведь людская, странная штука. Ведь если один раз увидеть и сто раз услышать, то верить будешь чужим словам, а не глазам собственным.

Так или иначе, заполучив бессмертие и волшебное оружие Кощъ отомстил обидчикам, завоевал мир и сделался в нем правителем. Одни утверждают, что то был период стабильности и процветания. Другие называют те времена темными и говорят, что даже солнце стыдилось светить над Гардарикой. По мне так все они ошибаются. Ибо нет света без тьмы. А от чего одному добро, иному всегда худо. Но я тебе тут сказку сказываю, а в них победителем всегда добро выходит. Такова уж их особенность.

Одна из таких сказок, о смерти Кощеевой гласит, что настолько привык к он безнаказанности и вседозволенности, что вместе с дружком своим пернатым змеем Горыней творил по Гардарике сплошь непотребства. Была, например, у Кощея забава. Раз в сто лет собирал он по миру девиц. Не важно, царевна ли, купчиха или крестьянка. Всякая, чью голову не покрывал повойник[1], должна была явиться во дворец на смотрины. Самую красивую девушку он брал себе в жены и жил с ней, пока та не увядала, как цветок без солнца. А остальных раздавал друзьям-соратникам.

Вот и в тот раз согнали девиц со всей Гардарики — одна другой краше. Но самой пригожей среди них оказалась Василиса, невеста царевича Ивана Перунича.

— Прям как я!

— Да, как ты. И вот приглянулась Василиса одновременно и Кощею, и Горыне. Каждый из них хотел добиться ее внимания. И никто не желал уступать. Соблазняли ее дарами богатыми да речами сладкими. Но красавица оказалась верна своему жениху и каждый раз умудрялась дать такой ответ, чтобы столкнуть друзей лбами. Пока они меж собой выясняли кто Василисе гож, царевич Иван без дела не сидел. Пустился он по белу свету искать Кощееву смерть, и долго бы ему бродить, не повстречай он ягу.

— Не запечатанную?!

— А тогда только такие и водились, и простой люд не знал, добра от них ждать или худа. Потому-то их и запечатывают теперь, от греха подальше. Так вот, эта яга поведала, где спрятана смерть Кощеева. Только вот дальше сказки по-разному сказывают. То ли указала ведьма на Иглу в которой смерть запрятана, то ли на меч-кладенец. Как бы рассказчики не путались, а все в один голос твердят, но нужное оружие царевич добыл. И до Кощеевых земель добрался. А вот дальше у него не заладилось. Да так крепко, что кормить бы Ивану ворон, если бы не пришел к нему Горыня-предатель. Дружок Кощеев, потерпев очередную неудачу в любовных делах, решил пойти на обман. Взялся убить Коща в обмен на руку Василисы.

Как тать в ночи, пробрался он в покои к Кощу и покончил с ним. Только не принесло убийство желанной награды: вместо обещанной Василисы отрубил Горыне Иван-царевич голову и покрыл его славой посмертной. С тех пор каждый знает, что Смогичи — предатели и обманщики, а еще до чужих невест охотники. Потому и поверье ходит – встретить кого из их братии перед свадьбой – к беде.

Ладно, отвлеклась я. Иван царевич после победы над Кощеем и Горыней стал зваться Премудрым. От него и род наш царский пошел, правителей и защитников Гардарики.

— А Василиса как?

— Как? Как долг велит. Вышла замуж за своего Ивана и стали они вместе жить-поживать да Гардарикой править. Детишек рожать. А теперь спи, золотце. Завтра сам царь-батюшка тебя видеть желает. Не дело во дворце в кулак зевать.

----

[1] Повойник - старинный головной убор замужних женщин, представлявший собой мягкую полотняную шапочку с круглым или овальным верхом.

Глава 1, в которой Василиса получает подарок

Есть люди, словно морской бриз в солнечный день. Теплые, нежные, с привкусом соли на губах. Говоришь с таким, смотришь на него, а по душе растекается пекучая горечь. Ведь знаешь, не твой это ветер, мимолетный. Он тут лишь для того, чтобы растрепать волосы, разбередить душу и умчаться прочь. Такой поднимет песок несбыточного, забьет бураном намеченную дорогу, да так, что не вспомнишь, куда вел тебя путь, и улетит своим путем, оставив тебя одну-одинешеньку посреди ледяной пустыни.

Все эти мысли, незваные, неуместные и совершенно бесполезные, пронеслись у Василисы в голове в тот момент, когда она, вымокшая до последней нити на исподней рубашке, стояла на пороге каюты купеческого класса, на высоте четырех верст от уровня моря, и глядела сквозь запотевшие очки в удивленные глаза хозяина дирижабля.

Рядом суетился ветровой, от волнения то и дело поднимаясь в воздух.

— Отцом Даждьбогом клянусь, Оган Смогич, оно случайно вышло! Берегиня, как высоту набирать стали, разнервничалась да излилась на соседку водой речной. Уж я дул, дул. Сушил, сушил, да все без толку. Оно... переодеться б девке в сухое, чистое. Путь-то не близкий, а с платья течет. Кабы не разболелась, чай, не чародейка, любую хворь на раз подцепить может.

Дух-хранитель дирижабля замолк. Василиса и вовсе не считала нужным что-либо говорить. Она кожей чувствовала, насколько гадко выглядит и боялась попросту не выдержать и разреветься. Чужой взгляд жег. С платья капала вода. На узорной праздничной завеске[1] изумрудной чешуей блестела ряска. Стоило смахнуть ее, как пришлось ловить съехавший на бок венец.

Молчание затягивалось. Наконец хозяин каюты, не дождавшись иных объяснений, спросил:

— А мамки, няньки, сударыня, ваши где?

Василиса вспыхнула словно свечка и тихо, что б не было слышно, как сел с обиды голос ответила:

— Своими руками пользуюсь.

Маг коротко кивнул