великой радости. Он размахивал руками и говорил, говорил взахлеб, забегая вперед и оборачиваясь к своей спутнице, чтобы все время видеть ее лицо. Мамы, шедшие позади, с интересом наблюдали за ним.

— Похоже, мой малый не на шутку увлекся вашей дочкой, — заметила Генина мама.

— Представляете, насколько ему теперь интереснее жить, — улыбнулась мама Лены. — Такие чувства великий воспитатель. Пусть радуется, пока может.

— Ох, не разочаровался бы он так же сильно. Боюсь, здесь один будет целовать, а другой только щечку подставлять.

— Ну, до поцелуев им еще далеко. Да и моя барышня девушка серьезная. И человечек надежный.

— Где вы живете? — спросила мама Гены, заметив, что они свернули с бульвара на знакомую улицу.

— На Соборном.

— Так и мы — на Соборном. Гена, ты слышишь? Леночка на нашей улице живет.

Но дети ее не услышали. Они с восхищением смотрели на огромную черную догиню, прогуливавшую на поводке хозяйку. Гордо подняв точеную головку, догиня грациозно вышагивала своими тонкими длинными лапами. Тучная хозяйка едва поспевала за ней, то и дело умоляя: — Ладочка, не спеши! Я не могу так быстро, у меня сердце!

— Лада идет! — воскликнул Гена. — Не бойся, она с нашего двора. Она меня знает. Она такая умная!

— Я не боюсь. Мама говорит, что собаки чувствуют, когда их боятся. Я раньше думала, что они все-все понимают, как люди. На нашей улице жила белая собака − так я с ней здоровалась.

— Как здоровалась? По-настоящему?

— Да. При встрече я вежливо так ей говорила: «Здравствуйте, белая собака!» А она в ответ наклоняла голову, будто кивала. Теперь я знаю, что собаки не понимают по-человечески. Но тогда я была совсем маленькой.

— Нет, она понимала, что ты к ней хорошо относишься. Ты любишь собак?

— Конечно. Очень!

— И я. Я так мечтаю о собаке! А мама говорит: «Только собаки мне и не хватает для полного счастья!» А у тебя есть собака?

— Да, далматинец. Такой — белый в черных пятнах. Правда, он игрушечный, но я его все равно люблю. Сплю с ним.

— О, игрушечный — это не то! Я хочу настоящую собаку — большую и добрую. Такую, как Лада. Когда вырасту, обязательно себе заведу.

Тут Гена заметил, что они заходят в очень знакомый двор, и заволновался: — Куда мы идем? Это же наш двор!

— Нет наш! Мы с мамой теперь здесь живем.

— И мы, и мы здесь живем! Значит, мы в одном дворе живем? Вот здорово! А какой у вас подъезд?

— Третий. Вон тот.

— Так это же наш подъезд! А этаж?

— Третий.

— А наш — пятый. Мама, мама! Леночка живет в нашем доме! Представляешь? Под нами на третьем этаже! В одном подъезде!

От восторга Гена стал высоко подпрыгивать на одном месте, пока у него не подвернулась нога. Тут он с размаху шлепнулся на землю. Было больно, но мальчик не заплакал, а быстро вскочил на ноги, потирая ушибленное место.

— Гена, смотри под ноги и перестань скакать — ты же не козлик. Так вот кто переехал в квартиру Хохловых неделю назад. А я все думаю: чью это мебель таскали на третий этаж? Вы обменом или как?

— Да, мы поменялись с ними. Сами мы из Ленинграда. У дочки слабые легкие, и врачи сказали, что ей нужен юг. Так жаль было уезжать. Зато квартира у нас здесь замечательная: две большие комнаты c балконом и лоджией. Там у нас тоже были две комнаты, но в коммуналке.

— Ничего, привыкнете. Наш город хороший, веселый. И народ добрый. Летом, правда, жарковато. Зато зима короткая, в декабре еще календула за домом цветет. И морозы больше недели не держатся.

— Да, надеюсь. Вы заходите к нам в свободную минутку. Гена, приходи к Леночке поиграть, у нее много разных игр.

Гена был готов хоть сейчас. Но мама строго посмотрела на него и покачала головой:

— Нет, сынок, пора обедать. Да и совесть надо иметь. Леночка, небось, устала от твоей болтовни. Дай девочке отдохнуть.

— Нет, не устала, не устала! Пусть Гена покушает и приходит. У меня столько игр, а играть не с кем.

— Да он, наверно, и играть в них не умеет — в твои игры.

— Ничего, я научу. Он умный, быстро научится. В настольный бильярд и в лото.

— А кубики у тебя есть? — Лавры строителя не давали Гене покоя.

— Есть, с картинками. Только их мало.

— Ничего, я свои принесу. Можно?

— Конечно, приноси! Я буду ждать.

Тут Леночкина мама повернула ключ в замке, и Гена, наконец, расстался со своей новой знакомой. Но уже без слез.

Ведь встреча обещала быть такой скорой.

Глава 3. НЕТ, Я ПОЙДУ, ПОЙДУ, ПОЙДУ!

— Опять суп с вермишелью? Надоело! — Скривив губы, Гена рассеянно болтал ложкой в тарелке. — А что еще?

— А еще каша с молоком и компот, — недовольно отозвалась бабушка. — На разносолы да отбивные денег нет. Я в твои годы и этого не видела. Ишь, чего захотел: каждый день ему мясо подавай. На какие шиши?

— Гена, ешь, иначе никуда не пойдешь. — Светлане Петровне — Гениной маме — хотелось поскорее прекратить этот разговор. Материнские упреки были адресованы скорее ей, чем внуку. Ведь это она виновата в их скудном житье. Но видит бог, она всегда мечтала о хорошей семье и достатке в доме. Что поделать, если ей так не везет.

Со своим бывшим мужем Светлана познакомилась в студенческие годы. Они учились на одном курсе в параллельных группах Политехнического института. Еще на Дне первокурсника Света обратила внимание на рослого крепкого парня, скромно стоявшего у колонны. Рядом кружились только что познакомившиеся пары, ребята приглашали однокурсниц на первый вальс, а он все переминался с ноги на ногу.

— Кто это? — спросила Света у подружки.

— Не знаю, — пожала плечами та. — Он не из нашей группы. Если хочешь, пойду, спрошу у девчат.

— Не надо, я сама узнаю.

Девушка смело подошла к незнакомцу.

— Я пригласить хочу на танец вас и только вас, — пропела она строчку из известной песни.

— Да я бы с радостью, — смущенно ответил молодой человек. — Только я и танцевать толком не умею.

— Ничего страшного, я научу. Это совсем легко. Пойдемте.

В пустом коридоре Света показала юноше первые три па вальса. К своему удивлению, Николай — так звали молодого человека — быстро усвоил нехитрые движения. И вскоре он уже кружил свою новую знакомую по коридору.

Но, когда они вернулись в зал, вальс закончился и зазвучала музыка танго. Этот танец был Николаю знаком. Они станцевали его, потом еще один танец, потом еще.

Николаю льстило, что эта нарядная и такая уверенная в себе городская девушка оказывает явные знаки внимания ему — деревенскому парню, поступившему в вуз с большим трудом. Он сдал вступительные экзамены на одни тройки, но его зачислили вне конкурса. В то время сельские жители имели при