услышав ответа продолжил: — Срок вам известен, решайте как выходить из ситуации. Я надеюсь вы примете правильное решение, всего хорошего.

Валера положил трубку. Он не мог ответить из-за подкатившего к горлу кома, да и не знал что говорить, осознание беспомощности парализовало. Со стороны он выглядел как статуя покрытая испариной, которую нерадивый сотрудник музея поставил в чересчур влажное место. Могло показаться что жизнь покинула бренное тело оставивши его каким-то чудом стоять на ногах, но нет, признаки жизни постепенно возвращались: первым появилось дыхание робкое и слабое как росток пробивающийся через корку снега ранней весной, потом заработали веки, они вяло отгоняли наворачивающиеся слёзы, ноги понесли сутулое долговязое

тело на кровать — единственное в комнате на что можно было присесть. Валера сел. Разговор дался тяжело, он не любил говорить — ни к чему хорошему это не приводит, так он думал, с ним могли заговорить только в случае, если от него что-то хотели, а давать он ничего не желал, ни времени, ни своих редких драгоценных слов. Разговор отнял очень много сил, недавно проснувшись он чувствовал себя разбито, как после тяжёлого рабочего дня, конечности ныли от усталости, впрочем как и обычно, голова гудела подобно колоколу получившему мощный удар. Так сидя на краю кровати, сила гравитации притягивала его голову всё ниже и ниже, пока она не перевесила щуплое тело и не скинула его прямо лбом на голый пол. От удара он проснулся на долю секунды и сразу же отправился в ещё более глубокий сон. Повезло, что расслабленное тело амортизировало удар и не сломало шею, глупая бы получилась смерть. День закончился не успев начаться.

Сегодня сменилось на завтра.

Ночь не принесла сновидений, только темноту.

Глаза открылись и тут же зажмурились. «Зачем я оставляю свет?» — промелькнула мысль у Валеры и испарилась, тут же её затмила более важная — «Как прошёл вчерашний день? Я не помню как лёг и так сильно болит голова». Он присел на край кровати и потёр виски в попытке унять боль, не помогло. Вчерашний день стёрт из памяти, но присутствует чувство того, что произошло что-то нехорошее. Обычная ломота сопровождается сильным голодом и сухостью в горле — что-то новенькое. Хотелось есть, но из-за отсутствия часов не представлялось возможным узнать время завтрака.

Звонок.

Резкий звук послужил триггером. Воспоминания нахлынули как лавина. Письмо. Разговор. Неожиданный удар и последующий сон. Всё вернулось.

На автомате он подошёл к телефону, снял трубку и поднёс её к уху.

— Здравствуйте, вы меня слышите? — спросила трубка. Тяжёлое дыхание в ответ давало понять что слышат. Внутренности черепной коробки сдавило тисками, чувство беспомощности и безысходности ситуации смочили глаза и подорвали и так не крепкий голос. «Я пролежал всё отведённое мне на поиск денег время, и теперь они примут меры. Я пропал» — судорожно думал Валера.

— Алло, вы меня слышите? — повторила трубка, голосом молодого мужчины. В ответ Валера с огромным усилием выдавил жалкое:

— Да. — звук больше походил на скрип, а не на результат трудов мужских голосовых связок.

— Валерий Волков как я понимаю?

— Да. — вспоминая всё отчётливей происшествия вчерашнего утра сердце ускоряло свой ход, что добавляло неразберихи в без того путанные мысли.

— Отлично. — голос приобрёл привкус дружелюбия, который призывал желудок вывернуть своё содержимое, благо такого не имелось, — Меня зовут Артём, я из отдела кадров Компании, мы ищем новых сотрудников в наш коллектив, я думаю наше предложение может вас заинтересовать.

— Я не оставлял заявки на поиск работы.

— Вы числитесь в реестре безработных, так? — в голосе появились холодные нотки.

— Да.

— Вы знаете какие меры могут принять органы, если вы и дальше останетесь безработным без уважительных причин?

— Я…я… — ком вернулся. «Опять эти меры».

— Позвольте узнать на что вы живёте? Может быть вы промышляете криминалом? И органам стоит вами заняться?

— Нет, что вы, какой криминал, никогда в жизни — протараторил Валера, «Работа приносит деньги, вот он мой шанс на спасение» — подумал он с надеждой.

— Вы не можете отказаться от работы, у вас нет выбора.

— А в чем она заключается?

— Работа не трудная и не требует особых навыков, нужно обзванивать наших старых клиентов и предлагать новую продукцию. «Шанс на спасение лопнул как мыльный пузырь»

— Клиентов?

— Да, клиентов, для вас это проблема?

— То есть, вы хотите сказать, что я буду звонить людям и разговаривать, и это будет моей работой?

— Ха, а у вас есть чувство юмора, конечно людям не собакам же. — в ответ послышалось тяжёлое дыхание сдобренное жалобными всхлипываниями.

— У нас тут тяжёлый случай как я посмотрю, вам не нужны деньги?

— О-о-очень, — выдавил Валера.

— Тут нечего думать, либо работа, либо меры, решать вам.

— Я не могу с людьми, они хуже зверей! — злобно вылетели слова разбрызгивая слюну.

— Ого, какое заявление. Да, такая работа для вас не вариант, я позвоню в нужную инстанцию, с вами свяжутся, счастливо. — гудки ознаменовали окончание разговора. Приступ ярости искривил лицо, честно сказать до этого не очень то симпатичное, оно вообще потеряло последние человеческие черты, физиономия походила на оскаленную пёсью морду у которой с пасти течёт слюна свисая с губ сосульками, глаза налились кровью, всем своим видом существо показывает, что с ним лучше не шутить, ещё лучше не подходить, а развернуться и дать дёру.

— Меры, меры, что они хотят все от меня, почему нельзя оставить меня в покое? Я спокойно сижу в своём доме, а они меня достают, письма, звонки, как же меня всё достало! — в приступе ярости он хватает трубку телефона и бьёт ей по телефонной станции, бьёт, осколки пластика разлетаются во все стороны, бьёт. Рука учинившая погром истекает кровью, осколки несчастного телефона застряли в ранах. Когда разбивать уже нечего, успокоившись он отпускает трубку, повиснув на проводе она качается из стороны в сторону. Валера сел на пол и смотрит на трубку: влево, вправо, влево, вправо, как будто её качает гипнотизёр из стороны в сторону пытаясь его усыпить и навязать свои мысли. Постепенно амплитуда движения сходит на нет. Хаос наведённый разрушением закончен — наступает покой, такой неуловимый, оказавшись в руках сразу норовит выскользнуть и раствориться, уступить место суете. Вспышка гнева очистила голову от накопившихся эмоций, она послужила клапаном, который стравливает воздух из котла, который вот-вот взорвётся не выдержав давления.

Звонок.

Валера замер. Глаза уставились на трубку.