и обернулся.

– Не обучена? – он вопросительно вскинул бровь.

– А надо мне, чтоб любой проходимец мог управлять моим драконом?!

– Тогда назови команды, которые она знает, – ответил Элиот после некоторой заминки.

Кьянах улыбнулся и медленно, наслаждаясь моментом, покачал головой.

– Королевский рыцарь да сможет разобраться! – и залился густым, пьяным смехом.

Элиот смерил Кьянаха серьезным взглядом.

– Зеркальным землям запрещено иметь таких больших драконов. А вы еще и повальным командам не научили?

– Дать тебе пергамент и перо, чтобы ты сообщил об этом своему королю? – Кьянах напустил на себя суровый вид, но веселый блеск глаз выдавал истинное настроение.

Элиот потянул носом воздух, резко повернулся и решительно пошел к площадке.

Ирита порывалась броситься следом, но понимала, что тогда их обоих поднимут на смех, и клан откажет в помощи. Она смиренно сидела на месте и беспомощно смотрела, как маленький силуэт рыцаря приближается к грозному исполину. Теперь Ирита окончательно уверилась – Элиот скрывал свой страх высоты. Потому-то он предпочитал лошадей и корабли, придумывал всяческие причины не лететь на драконах и убеждал Ириту, что так для них будет безопаснее, пусть и медленнее. Возможно, так и есть, но Ирита всё равно ощутила щемящую грусть и обиду: почему не доверился? Она привычным, успокаивающим движением дотронулась до набедренной сумки со склянками и погнала прочь мрачные мысли о том, как скоро и бесславно окончится их тайный поход.

Элиот дошел до круглой площадки и остановился. Факелы и чаши с углями стояли так далеко, что его силуэт стал черным, как тень. Словно всё, что осталось от королевского рыцаря – лишь контуры крепкого молодого тела, но даже они растворятся в воздухе, когда догорят огни и тьма прорвется на ранее недоступную землю. Подняв голову, Элиот смотрел на драконицу и явно не торопился что-либо делать.

– Норовистый, да недальновидный! – довольно протянул Кьянах, осушил кубок и уронил себе в тарелку.

– В Элиоте больше сил, чем может показаться на первый взгляд. – Янарда с интересом наблюдала за рыцарем, нежно отталкивая тянувшегося за поцелуями Кьянаха. – Осталось узнать, что об этом думает Фарая.

– Он справится! – выпалила Ирита, и ее голос оказался громче ожидаемого. Все тут же на нее посмотрели.

– Конечно, справится! У него нет выбора. Или он сейчас вернется к нам с позором, или разобьется оземь! – Кьянах фыркнул на непреступную Янарду и, подперев подбородок рукой, уставился на Элиота.

Ирита сглотнула. Страшное воспоминание нахлынуло ледяной волной. Она не переживет еще одной потери.

– Ты пугаешь девочку! – строго сказала Янарда. – Уймись!

– Конечно, любимая, – пробормотал Кьянах. Его глаза слипались, и промежутки, когда веки были открыты, всё укорачивались.

– Что-то началось! – Янарда с улыбкой указала в сторону Элиота.

Ирита обернулась, и ее сердце сжалось до размера птичьего. Элиот подошел к драконице и протянул руку к нависшей над ним морде. Фарая шумно выдохнула носом, испустив из ноздрей дым, а когда рука не сдвинулась – широко раскрыла пасть и заревела прямо на Элиота. От этого сердце Ириты и вовсе перестало биться. Нутро драконьей глотки засветилось, но пламя не последовало. Элиот отступил на полшага, однако руки не опустил. До Ириты донесся глухой голос, и как она ни старалась прислушаться, не могла разобрать ни слова.

– Хороший ход, – Янарда удовлетворенно кивнула.

Противостоя раскатистому реву, Элиот вытянул вторую руку и сократил расстояние на целый шаг. Драконья пасть закрылась, но Фарая продолжила недовольно рычать. Как дикая, непокорная кобыла, она не подпускала к себе возможного наездника и брыкалась, стоило лишь заявить о своем намерении. Шипастый хвост скользнул по каменной площадке, мощные перепончатые крылья забились в воздухе, тревожа огни даже далеких факелов, и Фарая привстала на задних лапах, вытягивая голову к небу.

– Сожжет? Затопчет? Перекусит? – бубнил Кьянах, даже не глядя на происходящее.

У Ириты пересохло горло, и она поспешила глотнуть вина. Фарая забила крыльями сильнее, норовя взлететь, и Элиот прикрикнул на драконицу. Прикрикнул на драконицу? Ирита сделала еще глоток. Лицо Янарды посерьезнело, царящее за столом веселье вмиг потухло. Кьянах положил голову рядом с тарелкой и тяжело выдохнул, проиграв в борьбе сну.

Сам вынудил и даже не смотрит!

Ирита обиженно отвернулась и устремила взгляд на Элиота. Стеклянные пузырьки в набедренной сумке стали жечь кожу.

Раствор росы. Нет. Зачем? Бурая гибица остановит кровь. Но не оживит! Если бы я знала, дала бы выпить настой сосредоточия!

Ирита мысленно пробежала по содержимому сумки. Там, за стеклом и пробками, плескались разного цвета и вязкости зелья, или жижи – как называл их Элиот. В чем Ирита была уверена – так это в них и своих знаниях, но сейчас всё казалось бесполезным. Сейчас всё решит только сам Элиот и злющая драконица. Это их состязание, и ни склянки, ни она сама здесь не помогут. Это вопрос чести.

Элиот начал медленно обходить Фараю сбоку. Драконица следила за ним, поворачивая голову, и нервно прихлопывала крыльями – только оступись, неловко дернись, и тебе несдобровать. Элиот не отводил взгляда, старался дышать спокойно и глубоко, но сердце его, неистово стучащее по обратной стороне ребер, норовило сбить ритм этого укротительного танца. Он одновременно понимал и не понимал, что делает. На службе он работал с мальчишками над их физической подготовкой и фехтованием, но не с драконами. Элиот только наблюдал, как это делают другие, и обрывки воспоминаний теперь вставали перед глазами, чтобы он, соблюдая границы контуров, точно так же вытянул руку или переместил ногу.

…показать свой характер, уверенность, силу!..

Кто же это сказал?

Лицо говорящего расплылось, имя затерялось в событиях, лишь голос звучал четко.

…хоть проблеск слабости, и всё! Поскачешь на лошади, коль целым останешься!

Фарая фыркнула, прожигая Элиота прямым немигающим взглядом. Ее черные зрачки расширились, оставив от золотой радужки тоненькую каемку.

– Я сейчас на тебя вскарабкаюсь, – твердым голосом сказал Элиот, но каких усилий это стоило! – Мы взлетим, и ты меня не сбросишь. Договорились?

Ноздри Фараи раздулись. Она втянула в свое нутро запах чужака, норовя содрать его с кожи весь, поглотить этот будто только ей видимый ореол. Элиот подошел ближе; еще пара шагов, и он коснется чешуи на левом боку драконицы. Фарая переступила с лапы на лапу, скрежеща когтями о камни, дернула хвостом, и Элиот краешком глаза увидел, как сверкнуло шипастое охвостье, отразив свет факелов.

– Молодец, Фарая. Ты умная,