Современная венгерская пьеса

Йожеф Дарваш ПРОПАСТЬ{1} Драма в трех действиях

Перевод Б. Гейгера.

Действующие лица

Л а й о ш  Х о р в а т.

К л а р и — его дочь.

Л а ц и — младший брат Клари.

У ч и т е л ь.

Б а л о г н е — служанка.

М и к у ш.

И м р е  М и к у ш — его сын, судебный исполнитель.

Ш а н д о р  Б а к.

Ф е р е н ц  К о в а ч.

К о в а ч н е — его жена.

Э р ж и к е — их дочь.

Д о к т о р  Б е к ш и ч — сельский врач.

Т а в а с и н е, Р о з и — поденщица.

Е е  д о ч ь.

Ф е х е р н е, Ю л и ш.

Е е  с ы н.

Т е т у ш к а  Ж у ж а.

К р е с т ь я н е — мужчины, женщины.

Действие первое

Небольшая, скудно обставленная комната в обветшалой сельской школе. Она одновременно служит и кабинетом учителя и канцелярией школы. Мебель бедная, подобрана кое-как: книжная полка, ветхая кушетка, служащая хозяину кроватью, два-три облезлых кресла, несколько стульев. На столе — стопки книг, бумага, учебные пособия: глобус, чучела птиц и т. д. На стене — школьная карта Венгрии. Напротив двери — фисгармония.

Два окна, выходящих на улицу, сейчас распахнуты настежь. Стоит летняя жара. Учебный год уже закончился, и сейчас должна начаться запись в школу новых учеников. Когда занавес поднимается, на сцене Б а л о г н е — служанка учителя и две крестьянки — Т а в а с и н е  с  д о ч к о й  и  Ф е х е р н е  с  с ы н о м. Они только что вошли.

Явление первое

Б а л о г н е, Т а в а с и н е, е е  д о ч ь, Ф е х е р н е, е е  с ы н.

Б а л о г н е (пожилая крестьянка в платке, протирает ламповое стекло). Записывать в школу будут здесь, потому как там нынче начали белить стены…

Т а в а с и н е (бедно, но опрятно одетая поденщица, на плече у нее плетеная корзинка. Держит за руку дочку шести-семи лет, в другой руке у нее крепко зажаты бумаги, завернутые в носовой платок). К слову сказать, пора бы давно их побелить. Давеча, когда была здесь на экзаменах дочки, увидела на стене свое имя. А ведь я написала его еще тогда, когда ходила сама сюда.

Б а л о г н е (немного обидевшись). Нечего тебе возводить напраслину на господина учителя. Он и прошлым годом делал побелку!

Ф е х е р н е (с виду такая же, как Тавасине, сыну ее лет семь-восемь. Перебивает ее). Скажите, тетушка Мари, а скоро придет господни учитель?

Б а л о г н е. Я же вам сказывала, он забежал на минутку в сельскую управу.

Т а в а с и н е (в нерешительности). Я, пожалуй, успею сбегать на базар. Еще не знаю, что нынче на обед состряпать. А мне ведь его в такую даль нести.

Б а л о г н е. Твой муженек у какой молотилки?

Т а в а с и н е. Какая там молотилка? Пока что на косом поле жнут. У Мартонов. После обеда я тоже подсоблю, а то на этом жалком клочке земли им до самого рождества не управиться. Пшеница-то вся полегла, колосья к земле пригнулись, а корни — торчком. А с молотилки уже сообщили, что пора являться да к делу приступать. (Фехерне.) А ты, Юлиш, остаешься?

Ф е х е р н е (колеблясь). Пожалуй, и я пойду.

Б а л о г н е. Да вы не расходитесь, голубушки! Я говорю же, господин учитель вот-вот придет! (Всячески удерживает женщин, видно, ей не терпится с ними поделиться. Осматривается по сторонам, убедившись, что никто из посторонних не слышит, шепотом.) Уж больно счастливы наш господин учитель… Вчера помолвка состоялась… я тоже была там…

При этих словах обе молодые женщины подходят к ней совсем близко.

Т а в а с и н е (шепотом, но с большой заинтересованностью). Стало быть, помолвка все-таки состоялась?

Б а л о г н е. Ей-ей, состоялась. Вчера вечером.

Ф е х е р н е. Что ж так наскоро, ни с того ни с сего?

Б а л о г н е. Как — наскоро? Эта волынка с каких пор тянулась. А вот теперь господин учитель набрался храбрости и заявил Хорвату, дескать, так или этак.

Т а в а с и н е (загоревшись). Экая новость! Ее, поди, еще никто в деревне не знает! (Направляется к выходу.) Пошли, доченька! Пошли на базар!..

Ф е х е р н е (с обостренным интересом). Вас, тетушка Мари, тоже туда пригласили?

Б а л о г н е. А как же. Пригласили…

Тавасине возвращается.

Вы же знаете, у господина учителя никого из родных нет, так вот, чтобы и от него кто-нибудь… (Покашливая, в смущении.) Пригласили… и даже всячески упрашивали. Говорили ласково, мол, тетушка Мари, душенька, не пришли бы вы помыть посуду?

Т а в а с и н е (рассмеявшись с оттенком злорадства). А я-то думала, вы там среди желанных гостей восседали.

Б а л о г н е (оправдываясь). А гостей вовсе и не было. Только своя семья. Но я была там аккурат вроде гостьей. Все видала, все слыхала. Приметила и то, как старик Хорват, дед невесты, засовывал себе в карман целую горсть пряников. Бедняга и поесть-то не осмеливался. Что и говорить, эти скопидомы держат несчастного старика в черном теле.

Ф е х е р н е (нетерпеливо, перебивая). Ну, а сама помолвка как получилась, тетушка Мари?

Б а л о г н е. Ты ведь меня, Юлишка, знаешь как облупленную, я не из таковских, чтоб зря оговорить кого-нибудь или дурно отзываться о людях. Но все же скажу по совести — помолвку единственной дочери Хорваты могли бы устроить и пошикарнее. Добра у них хватает, земли, поди, хольдов{2} сто… Но вместо того чтоб погулять на радостях, отец невесты весь вечер просидел с кислой миной, будто уксуса напился. Правда, по чести говоря, вино было таким же прокислым, как уксус. Я с трудом выпила четыре, нет, пять стаканчиков. И это за весь-то вечер! А ведь, бывало, когда еще мой покойный муж жив был — весельчак был, бедняга, — мы с ним…

Д е в о ч к а (до сих пор играла с мальчиком на счетах). Не трогай мой нос!

Т а в а с и н е (ребятам). А ну-ка, угомонитесь. (Балогне.) А как господин учитель?

Б а л о г н е. Сколько он стаканчиков пропустил, того я не ведаю.

Т а в а с и н е. Да я не о том спрашиваю. Доволен был?

Б а л о г н е. О, об этом даже спрашивать грешно! У них настоящая любовь, слышите, — большая, пылкая любовь! Должно быть, сам господь бог создал их друг для друга. Я вам верно говорю. Ах, до чего же пригожая, умная, обходительная эта Кларика! Словно и не дочь своего отца.

Ф е х е р н е. Она, поди, достаточно ходила в школу, чтоб научиться быть обходительной. За деньги нынче уж и такое можно приобрести.

Б а л о г н е (протестуя). Кларика — это совсем другое дело! Про нее этакое не скажешь. Просто диву даешься, как она перечила