весь день. Пока вернувшийся домой папа, который, не обнаружив дома ни сына, ни карты, сразу всё понял. И поспешил в пещеру, где и отыскал потерянного ребенка. В тот раз все обошлось. Ведь на самом деле папа выбрал для приключения абсолютно безопасную пещеру. Никто и ничто не могло навредить в ней маленькому пирату. Да вот только наш герой про это-то не знал. И его богатое детское воображение наполнило темноту вокруг всеми возможными ужасами: страшными тварями с клыками и когтями, скелетами, монстрами и привидениями, тянущими к малышу свои длинные крючковатые лапы. Папа на руках принес маленького пирата домой, где его отпоили тёплым молоком с медом. Полечили разбитую коленку. Мягко и спокойно разговаривали, укладывая в детскую постельку. Даже папин широкий ремень остался висеть нетронутым в шкафу.

Но, с тех самых пор, где-то в глубине души маленького пирата, поселился страх одиночества и темноты. Даже спустя годы, когда Джон возмужал, обзавелся усами, бородой и пиратской треуголкой, страх не покинул его. Стоило Джону попасть в окружение тьмы, будь то не освещенная комната или ночная городская улица, страх каждый раз вырывался наружу и опутывал его своими щупальцами. Возвращал нашего пирата в ту страшную пещеру, наполненную кошмарами. Затуманивал его сознание и сковывая тело. Заставлял, как в детстве, забиться в какой-нибудь укромный уголок и ждать спасительного лучика света.

Такое его поведение не могло укрыться от внимания других пиратов. И когда пришло время получить пиратское прозвище, то Джона нарекли самым обидным что смогли придумать — Пират Джон Сардина. Его назвали именем рыбки, которая славиться своей пугливостью. Ведь размером она так мала, что в океане ее может проглотить практически любой хищник. А потому она вечно прячется по укромным местам и постоянно дрожит как осиновый лист на ветру.

— Джон! Эй, Джон! — кричали ему в след — Солнце почти село. Не пора ли тебе бежать в свой сардиновый домик? И спрятаться под своё сардиновое одеяльце? Ха Ха Ха!

Слышать это Джону было обидно и не приятно. Но, ничего поделать он не мог. Вообще-то Пират Джон вырос сильным, ловким и умным малым. Однако другие пираты всё равно старались обходить его стороной. Брали его к себе в команду неохотно и только на самые не важные места. Ведь практически все пиратские дела, чаще всего, творятся под покровом темноты и по ночам. А какой толк от пирата, который этой самой темноты боится.

Джон пытался бороться со своим недугом. Стал повсюду носить с собой масляную лампу, которую сам смастерил. Она не боялась не воды не ветра и могла гореть даже под водой. Джон зажигал в ней огонь сразу же как только наступали сумерки. Но, ни одна лампа на свете не способна заменить собой дневной свет. Лишь создать яркий защитный кокон вокруг своего владельца. А потому помогала она мало, позволяя пирату лишь выиграть немного времени, чтобы суметь добраться до хорошо освещенного помещения. С наступлением ночи Джон старался спрятаться дома или в своей каюте. Зажигал столько свечей сколько мог разместить вокруг. И только так он обретал спокойствие, которое позволяло ему заснуть или дождаться пока на горизонте не начнёт алеть рассвет.

Не все пираты издевались над Джоном. Некоторые из них, по-дружески, сочувствовали ему и даже пытались чем-то помочь. Одни привозили из далеких странствий различные волшебные амулеты и обереги. Увешали нашего героя висюльками с ног до головы, аки восточную принцессу. Но, увы. Все они оказались бессильны побороть страх. Другие сочувствующие пираты покупали ему различные волшебные зелья, названиями одно другого ужаснее: Настой отрыжки лягушки, Снадобье из соплей кашалота и Отвар бородавки тролля. Джон кривился, давился, но пробовал

их все. Однако, вреда от них обычно было больше чем пользы. То волосы на спине вырастут. То, живот разболится так, что местом обитания на несколько дней становился туалет.

И вот однажды. Уже потеряв всякую надежду справиться со своим недугом. Наш пират решил немного поднять себе настроение и отправился на прогулку в прибрежную бухту. Он любовался стоящими на якорях пиратскими кораблями в лучах полуденного солнца. Наблюдал за снующими по кораблям бравыми командами морских волков, увешанными с ног до головы оружием. Они играючи таскали огромные тюки с припасами. Без передышки сновали вниз и вверх по корабельным снастям, словно были рождены мартышками,

а не людьми. Одни пираты, вернувшись из похода, хвалились доброй добычей. Другие только собирались на поиски приключений. И на их лицах Джон явственно видел желание поскорее отправиться в путь.

Проходя мима пиратского портового кабака, где обычно отдыхают моряки после плаванья. Он вдруг услышал резкий хлопок. Двери кабака резко распахнулись. И из них кубарем вывалилось что-то грязно тёмное, отдалённо напоминающее человека. Покувыркавшись пару метров в воздухе оно с глухим ШМЯК плюхнулся прямо к ногам Джона. Да так и осталось лежать на каменной мостовой. В ворохе грязной и сильно потрепанной пиратской одежды Джон разглядел знакомого многим в городе пожилого пирата. Он был слишком стар, чтобы вновь отправиться в плавание, потому целыми днями проводил в кабаке и бродил по городу. Приставал к прохожим и пугал их жуткими историями про монстров, обитающих в морских пучинах. И с каждым новым пересказом щупалец у его монстров становилось все больше. Взгляд все страшнее. А размеры все необъятнее. Потому все вокруг считали его чудаком и старались держаться от него подальше. Дети тыкали в его сторону пальцами. Взрослые называли сумасшедшим.

— Бедняга — грустно подумал Джон — Ты совсем как я. Только страхи у нас разные.

Ему стало жаль старого пирата. Джон помог ему подняться хотя пахло от того словно он не мылся с самого рождения. Довел до старой покосившаяся лачуги на окраине городка, которая служила ему домом и уложил в постель. Весь путь старик еле передвигал ноги и провёл словно в бреду. Без остановки бормоча себе под нос что-то неразборчивое. Но, когда наш герой собрался уже было покинуть жилище старого пирата, тот вдруг словно всплыл из глубин омута своего беспамятства. Приподнявшись на кровати широко открыл глаза и крепко схватил Джона за руку. Сунул тому невесть откуда взявшийся клочок пергамента. И произнес:

— Возьми ее. И отправляйся! Ты сможешь то, что не смог я. Я знаю! Они сказали не возвращаться. Но, оно там! И оно исполнит твоё желание! Только не слушай их песен! Только не про ласковый май! Нееет..

Глаза старика снова закрылись. Тело его обмякло и вновь опустилось на постель. Губы его еще продолжали двигаться, но речь его стала не разборчивой и бессвязной,