ней мой рассказ, настоящий русский богатырь после этого случая очень изменился, сник, погас, что ли, практически перестал общаться с окружающими, словно вычеркнул себя из этой жизни. Он до сих пор не может простить себе того случая: что не предугадал, не почувствовал, не досмотрел, будто бы мог это сделать. Увы, не всё на свете мы можем изменить, не всё, человек — не Бог…».

— Но ты, Феликс, всё ж попробуй стать Им для своего экипажа. Ешь, пей и спи вместе с моряками, не держи дверь в свою каюту и… душу закрытой для них, — остановившись уже напротив трапа пыхтящей на всех порах «Антилопы», завершает свой рассказ начштаба.

— В общем, стань для них Богом, Феликс, — улыбаясь, жмёт руку, — и… семь футов под килем, — кричит ему, резво забегающему на корабль по трапу, вдогонку.

— Баковым на бак, ютовым на ют, по местам стоять с якоря и швартовых сниматься, — спустя час, завершив вместе с опытным дивизионным механиком подготовку своего корабля к первому самостоятельному выходу в море, по громкоговорящей связи «Каштан» объявляет лейтенант Стариков.

— Баковые на баке, — тут же отзывается динамик на ходовом мостике.

На носу корабля — баке — боцман, старший матрос Стрельба, с нетерпением дожидавшийся этого выхода в море, заметно волнуется. Как-никак их «Антилопа» полгода не сходила со своего места, бывали дни, когда и проворачивание-то механизмов толком не кому было делать — он один бессменно оставался здесь. Сегодня, можно сказать, их боевое крещение, а он самый опытный среди моряков — никак нельзя ударить лицом в грязь.

— Есть бак, — машинально выдыхает в банан — микрофон «Каштана», напоминающий этот фрукт, — Феликс.

Сейчас ему снова никак не удаётся отвязаться от назойливой мысли, в которой он в какой уж раз «на чем Свет стоит» ругает себя за то, что месяц назад согласился-таки на соблазнительное предложение в штабе Флота стать командиром корабля. Как ему сказали тогда там: «По любому… лучше быть головой мухи, чем «хвостиком» слона»! А ведь мог бы настоять на своём, всё-таки с красным дипломом окончил училище, распределиться по специальности и получить направление штурманом на какой-нибудь «белый пароход».

…Да и то, верно, командовал бы себе спокойненько в худшем случае боевой частью на большой «коробке», как и планировали когда-то с женой, после выпуска, горя б не знал! Глядишь, и с женой бы чаще виделись, а то лишь по выходным, да и то только во время культпоходов с экипажем, или глубокой ночью, удрав из матросской казармы, пока дивизион спит. Почему удрав? Так ведь не сдавший к самостоятельному управлению командир — это не командир вовсе, и даже не офицер, а так… практикант какой-то. А практиканту сход с корабля не положен! Да и дел у лейтенанта на корабле, где долгое время была вакансия, действительно, невпроворот: личный состав, прикомандированный к другим кораблям, потерял слаженность — необходима переподготовка; вещевое и прочее расходное имущество пришло в негодность, требуя замены; бесхозная «матчасть» без ежедневной эксплуатации ведет себя непредсказуемо, словно обиженный капризный «ребёнок». Впрочем, о том, как Феликс, спустя полгода службы обнаружит, числящиеся за его тральщиком винты старого крейсера, в совершенстве освоив бухгалтерский и материальный учет, маркетинг и юриспруденцию, история совершенно другая, о которой он пока ещё даже не помышляет…

А пока, он полный дум и сомнений просто стоит на ходовом мостике и принимает доклады экипажа.

— Ютовые… на юте, — радуется неожиданному осеннему приключению — любой выход в море для моряков, да ещё на быстрокрылой «Антилопе», всегда радость! — и опытный минер старшина первой статьи Родька Рудер, прикомандированный на этот недальний поход с соседнего корабля.

— Есть ютовые, — мотнув головой, сбрасывает гнетущие сомнения лейтенант. — Отдать трап!

— Есть отдать, — Родька проворно с командой минеров и вахтенным у трапов на стенке выталкивает сходню на пирс. — Трап на стенке!

— Бак, отдать носовые!

— Есть отдать носовые, — вторит командиру Сашка Стрельба.

— Ют, отдать кормовые!

— Есть отдать кормовые.

— Бак, — чуть помедлив, дождавшись доклада об исполнении выданных команд, безэмоционально выдыхает лейтенант, — якорь… пошёл!

…А ведь непросто, однако, выбрать-то тот якорь со дна Минной гавани, где словно в «тетрисе», ежедневно меняя своё местоположение, десятки кораблей и судов поверх прочих давно стоящих у стенки гавани плавстредств забрасывают и поднимают свои якоря и швартовые концы. Пока распутаешь всю эту армаду крепежей, приспособлений, ухищрений, прочно удерживающих корабли на безопасном расстоянии друг от друга во время штормов и бурь, проходит много, очень много времени, не дай-то Бог в этот момент налететь боковому шквалу. Даже незначительный навал на рядом стоящий корпус — всегда серьезное происшествие на флоте, связанное с риском, как для экипажа, так и для самих кораблей, со всеми вытекающими из этого последствиями. По статистике подавляющее число столкновений происходит именно в узкостях, а из них большая часть на рейде и непосредственно в гавани…

— Мостик, Бак, — через мгновение захлёбывается боцман, — гидравлику заклинило.

Ещё через мгновение упругий ветер набрасывается на повисшую в нелепой позе на своей, нырнувшей под корпус, якорь-цепи «Антилопу» между каменной стенкой, соседними рейдовым тральщиком и огромным железным УПК (учебно-пожарным комплексом), перестроенного из базе довоенной постройки морского тральщика. Освободившуюся от кормовых швартовых корму рейдового кораблика, словно подслушав, немедленно подхватывает боковой шквал и навалом гонит на гиганта-УПК, в десятки раз превышающего и его размеры, и прочность, грозя разбить об его железный борт пластмассовый корпус Малыша в «пух и прах».

— Ют, Мостик, — тут же, сориентировавшись, оживает командир, — подать левый кормовой на тральщик.

— Есть подать левый кормовой, — торопится минер.

Командир дивизиона капитан третьего ранга Меряков, пришедший на стенку удостовериться в благополучном выходе Антилопы — всё-таки случай неординарный, незаметно улыбнулся в усы, оценив своевременное решение Старикова. Да и командир монстра-УПК, согласно корабельному расписанию появившийся на ходовом мостике, чтобы оказать соответствующую помощь давнему соседу при снятии со швартовых, непроизвольно одобрительно кивнул на выбранный Феликсом маневр.

— Мостик, Бак, — врывается в затянувшую паузу боцман, — якорь пошел.

— Есть, Бак, — успокаивается лейтенант, мысленно поблагодарив дивизионного механика, минуту назад