ненастья ребят. Так громко гавкали, так громко плакали, что и неясно, «кто кого».

Маленькие, неаккуратные, пискливые и смелые. Серые, беленькие, чёрно-беленькие, бело-чёрненькие. Они чавканьем просили ребят поделиться. Ну, те и высыпали всё, что у них было. А это щенята есть не стали, так ребята побежали к Продавщице Кате. Она тоже плакала: фильм окончился. От счастья плакала, как и ребята, наверное.

Потом стояли втроём у Мамы Собачки, плакали втроём теперь. Щенята, кстати, разгрызли фантики, попробовали угощенье — не понравилось, но рты испачкали.

Пока Продавщица Катя выносила Маме Собачке и её щенятам нормальное вкусненькое, куриные ножки: сама оплатить решила, уж больно фильм её так растрогал, что не могла она по-другому. Так вот, пока она это делала, ребята бежали по домам.

Звучала плачущая сирена по всей деревне. Вадим с ключом на 105 и Дядя Семён с топором в руках (Раскольников недоделанный) собрались возле магазина. Не поняли они, чего хотели от них сыновья, только по плачу осознали, что обидел их кто-то. Ну, вот и ждали, пока Катька им скажет, что случилось. А та вышла вся в слезах, что-то там пробубнила про собак. Ну, Семён покрепче топор схватил и пошел вместе с Вадиком за магазин. Шатались друзья, да так, что ежели не их решимость и слёзы сыновей, то так бы по шапке от жён отхватили, что ни одни щенята здесь не помогли бы.

Увидели Семён с Вадиком этих щенят, тоже заплакали. Димка и Кирилл тем временем плакали по домам.

Мужики неглупые, смекнули, что Катька добрая, ну и вынесла она им по стопке «горяченькой». Осмелели мужики, сопли подтянули, значит, и отобрали у Катьки последнее ведро. Закинули туда щенят и понесли до Семёна. Вечер окончательно ещё не настал, ну они и смастерили для Мамы Собачки домик из тех брёвнышек, что Семён нарубил, пока от жены на улице прятался.

Неплохой домик получился, потом лучше сделают.

Решили, что домик негодный, но время хорошо провели.

Спрятали щенят в предбаннике, а там и «холодненькую» нашли.

— Во ты умный! — протянул Вадим.

Семён икнул и расстелил для щенят какое-то полотенце. Потом ещё одно и, наконец, уселся за стол с Вадиком. Разлил по стопкам и сказал:

— А ты думал?.. — сказал Семён и повернулся с размахом на Маму Собачку и щенят. — У нас вон, гляди, сколько теперь добра этого! Бойцы! — А потом приложил указательный палец к губам и с укором продолжил. — Вы только тихо. Ясно вам?

— Ясно? — еле проговорил Вадим.

В общем, напились мужики ещё до Нового года, а за стол шли под лекции жён по воспитательной работе. Ну, ничего, куранты встретили нормально. А вот когда их спросили про щенят и Маму Собачку, то мужики живо градус потеряли. Это секрет их был. Дядя Семён с Вадимом хорошо дружили, и секретов у них было много.

— Какая Собачка? — поинтересовался Вадим у Светы.

— Какие щенята? — поинтересовался Дядя Семён у Тёти Насти.

Гремели тарелки, ели и смеялись, а вот к секрету не подготовились. Но жёны знали всё и ждали, что же им мужья скажут. Куда щенят дели, чем накормили. Мальчишки-то им всё рассказали. Вот этого мужики и не учли головами своими умными.

Не учли они ещё и того, что накормить-то их накормили, спрятать-то спрятали. А это ведь щенята. Они, знаете, как едят! Вот и унюхали курочку на столе. Услышали вс за столом, как лай чавкающий по всему двору разросся. Выбежали жены, выпрыгнули мальчишки, выперлись мужики.

Радовались все и плакали. Но не мужики, они рукой махнули и пошли до соседа Серёжки. Его с женой за стол звали, а они, видите ли, не празднуют. Или празднуют, но не так. В общем, прошлись мужики по соседским домам и собрали полк целый, кто в баньку хочет. А там и щенят живенько решили: «кто кому и куда их».

Вот так Новый год и встретили. Радовались, умничали, плакали и смеялись. По-новому всё было, да по-старому, но не так как всегда, а так, как хотелось. Потому что делились все настроением своим. Было ведь и погрустить над чем, погоревать. Так горевали, а потом чокались, рукой махали на всё и улыбались друг другу.

Рядом все, и каждый друг другу нужен, потому что у каждого есть то, чем можно и чем хочется поделиться.