посиделки, затем страстный секс с Валентиной. Сделал её подарок на прощание. В общаге уже привыкли к вечному броуновскому движению. Люди заезжали, уезжали. Женились, кто-то и вовсе умирал. Постоянными клиентами сохранялись лишь холостяки и несчастные одиночки.
Утром Кеша быстро собрался и вышел к такси, оставив на вахте упаковку зефира для Евдокии Ниловны. Хмурое утро постепенно распогодилось, из облаков робко выглядывало солнышко. Май щедро полил зеленым городские газоны и аллеи, добавив напоследок желтым первоцветом. Дышалось легко и вольно. Весна все-таки лучшее время года для перемены мест.
— Ты все еще хочешь уехать? Васечкин бросил взгляд на Алену. Нет, ничего он с ней не делал, хотя девушка была очень даже не против сойтись поближе. Не хотелось оставлять за собой плохое. Алена еще себе кого-нибудь найдет, а так будет считать, что он её бросил. Она и так будет считать. Юные девушки любят себе выдумывать романтику там, где её и вовсе нет. Герман бросил хмурый взгляд на закручинившуюся приемщицу и отрывисто заявил: — У орла выросли крылья, его ждет небо. Не будем мешать полету. — Ох! — вырвалось у Людмилы Васильевны. Она в который раз приложила платочек к глазам. — Там я тебе, Кешенька, пирожков в дорогу собрала. Её вторила Оксана: — И курица завернута. Скушайте её сегодня, шобы не испортилась. — Спасибо, — Иннокентий прочистил горло и встал. — Спасибо за все, друзья. Это было хорошее время. — Да что там! — на глазах обычно выдержанного Брагина блеснули слезы. Васечкин внезапно понял, что от него ждут, и начал обнимать на прощание всех подряд. Даже обычно выдержанный директор Корзон не уклонился и тем более Оксана. Алена же и вовсе не хотела отлипать, горяча молодого человека своим фигуристым телом.
— Пора, машина пришла. Они все вместе вышли на крыльцо, около которого тормознула горкомовская «Волга». В руках у Иннокентия был дорогой кожаный кофр с аппаратурой, и увесистая сумка с вещами. Одетый по погоде в вельветовый коричневый костюм, под которым выглядывала коричневая водолазка, Васечкин двинул к машине. С собой он взял лишь летние вещи, решив, что за зимними заедет к старикам осенью. Он молча закинул вещи в багажник и залез в автомобиль на заднее сиденье. — Привет, Света. — Доброе утро, Кеша. Светлана Васильевна всю дорогу молчала, лишь перед вокзалом выдохнула: — Ну, вот и все. Кеша кинул в её сторону внимательный взгляд: — Тоже волнуешься? — А ты разве нет? — Стремно немного. Но это всегда так в начале пути. Потом ноги расходятся, голова зашевелится. Комсомолка посмотрела на него так, как будто только что увидела: — Интересные у тебя аналогии. — Приехали.
Провожали их немногие. Поезд стоял в их городке короткое время, поэтому все пришли загодя. Никаких ответственных товарищей, только самые близкие. Иннокентий уже со всеми своими попрощался и никого не ждал, поэтому удивился, когда услышал знакомые голоса. — Кеша, Кешенька. Он озадаченно обернулся. «Ба, да это бравые старушки!» Его невольный дембельский аккорд. Вышло все занятно и как будто не случайно. В один из апрельских дней, когда солнце понемногу начало играть в настоящее лето, Васечкин спешил по редакционному заданию. Главред был одним из тех, кто сильно пожалел, что Кеша уезжает. Его планировали пригласить в газету на постоянку, обещая златые горы и известность. После той памятной выставки слава о нем гремела по всей области. Но как говаривали знаменитые сестры — В Москву! В Москву!
— Кеша, я тебя давненько у нас не видела. — Мария Аркадьевна, какими судьбами? Одна из бравых разведчиц старушек встала перед ним, с заботой его оглядывая. — Да вот иду из больницы. Ирину Михайловну навещала. — А что с ней случилось? — Продуло. Квартира совсем прохудилась, зимой там так было холодно! Я звала её к себе, но ты же знаешь, какая Ириша, упертая. — Вот как? В сердце внезапно кольнуло. Вспомнились фотографии молодых и задорных девчонок. Им и так в жизни досталось. Неужели даже в сытые семидесятые нельзя обеспечить им спокойную старость?
— Так, подождите. И никто не может помочь? Совет ветеранов какой-нибудь. С прежней работы? Старушка лишь махнула рукой. — Всем не до нас, Кеша. — Нет, не надо так говорить. Ключи от квартиры Ирины Михайловны у вас? Мне нужно снять копии с документов. И с той вашей фотографии. Бывший майор НКВД, что соответствовал званию армейского полковника, бросила внимательный взгляд на молодого человека, но сопротивляться его энтузиазму не стала. Что-то в этом парне было для нее удивительно. Внутренняя свобода? Непониманием существующих реалий? Как будто он не от мира сего и ломает стереотипы. Опытный нюх разведчицы почуял остро необычное.
И завертелось. Немного поразмыслив, Иннокентий подошел к Светлане. Она давно в системе, чего-нибудь подскажет. Осознав, что от нее требуется, комсомолка с искренним удивлением уставилась на Кешу: — Я думала ты набитый пижон, а ты человек! Сейчас я позвоню кому следует. Ну а дальше возникли проблемы. В ветеранской организации старушки не состояли. Отставной майор внимательно через лупу изучил копию фотографии и был категоричен. — Они по другому ведомству проходили, потому не числятся в списках Министерства Обороны. Из-за этого у нас их нет. Но я наведу справки и обязательно займусь этим делом. — Так, — Иннокентию не хотел отдавать ситуацию в чужие руки. Знал, как в текучке может завязнуть любое дело. — А к кому тогда мне лучше обратиться? Майор с ехидством посматривая на шустрого парня: — Знамо куда. В КГБ.
У обычного человека могли опуститься руки, но только не у пришельца из будущего, да еще пожившего в капиталистической Москве. Где даже, чтобы задницу подтереть, требуются некоторые усилия. И никто тебе запросто так ничего не сделает. Хочешь жить — умей вертеться. Знакомый по делу махинаторов майор Абакумов, услышав о просьбе, многозначительно хмыкнул. — Не ожидал. А ты молоток! Не зря тебе помогли. Наш человек! Так, дайка подумать. Говоришь, старушка на заводе работала? Тогда это к нам, к полковнику. Жди звонка. Позвонили ему прямо в фотосалон на второй день. Бледный, как моль Абрам Савельевич порывисто забежал в лабораторию и выдохнул: — Васечкин, ты что опять натворил? Тебя в КГБ вызывают. Его точно вызывали в страшное ведомство и к самому начальнику городского отдела. Даже «Волгу» прислали.
В Заволжске имелось
— Ты все еще хочешь уехать? Васечкин бросил взгляд на Алену. Нет, ничего он с ней не делал, хотя девушка была очень даже не против сойтись поближе. Не хотелось оставлять за собой плохое. Алена еще себе кого-нибудь найдет, а так будет считать, что он её бросил. Она и так будет считать. Юные девушки любят себе выдумывать романтику там, где её и вовсе нет. Герман бросил хмурый взгляд на закручинившуюся приемщицу и отрывисто заявил: — У орла выросли крылья, его ждет небо. Не будем мешать полету. — Ох! — вырвалось у Людмилы Васильевны. Она в который раз приложила платочек к глазам. — Там я тебе, Кешенька, пирожков в дорогу собрала. Её вторила Оксана: — И курица завернута. Скушайте её сегодня, шобы не испортилась. — Спасибо, — Иннокентий прочистил горло и встал. — Спасибо за все, друзья. Это было хорошее время. — Да что там! — на глазах обычно выдержанного Брагина блеснули слезы. Васечкин внезапно понял, что от него ждут, и начал обнимать на прощание всех подряд. Даже обычно выдержанный директор Корзон не уклонился и тем более Оксана. Алена же и вовсе не хотела отлипать, горяча молодого человека своим фигуристым телом.
— Пора, машина пришла. Они все вместе вышли на крыльцо, около которого тормознула горкомовская «Волга». В руках у Иннокентия был дорогой кожаный кофр с аппаратурой, и увесистая сумка с вещами. Одетый по погоде в вельветовый коричневый костюм, под которым выглядывала коричневая водолазка, Васечкин двинул к машине. С собой он взял лишь летние вещи, решив, что за зимними заедет к старикам осенью. Он молча закинул вещи в багажник и залез в автомобиль на заднее сиденье. — Привет, Света. — Доброе утро, Кеша. Светлана Васильевна всю дорогу молчала, лишь перед вокзалом выдохнула: — Ну, вот и все. Кеша кинул в её сторону внимательный взгляд: — Тоже волнуешься? — А ты разве нет? — Стремно немного. Но это всегда так в начале пути. Потом ноги расходятся, голова зашевелится. Комсомолка посмотрела на него так, как будто только что увидела: — Интересные у тебя аналогии. — Приехали.
Провожали их немногие. Поезд стоял в их городке короткое время, поэтому все пришли загодя. Никаких ответственных товарищей, только самые близкие. Иннокентий уже со всеми своими попрощался и никого не ждал, поэтому удивился, когда услышал знакомые голоса. — Кеша, Кешенька. Он озадаченно обернулся. «Ба, да это бравые старушки!» Его невольный дембельский аккорд. Вышло все занятно и как будто не случайно. В один из апрельских дней, когда солнце понемногу начало играть в настоящее лето, Васечкин спешил по редакционному заданию. Главред был одним из тех, кто сильно пожалел, что Кеша уезжает. Его планировали пригласить в газету на постоянку, обещая златые горы и известность. После той памятной выставки слава о нем гремела по всей области. Но как говаривали знаменитые сестры — В Москву! В Москву!
— Кеша, я тебя давненько у нас не видела. — Мария Аркадьевна, какими судьбами? Одна из бравых разведчиц старушек встала перед ним, с заботой его оглядывая. — Да вот иду из больницы. Ирину Михайловну навещала. — А что с ней случилось? — Продуло. Квартира совсем прохудилась, зимой там так было холодно! Я звала её к себе, но ты же знаешь, какая Ириша, упертая. — Вот как? В сердце внезапно кольнуло. Вспомнились фотографии молодых и задорных девчонок. Им и так в жизни досталось. Неужели даже в сытые семидесятые нельзя обеспечить им спокойную старость?
— Так, подождите. И никто не может помочь? Совет ветеранов какой-нибудь. С прежней работы? Старушка лишь махнула рукой. — Всем не до нас, Кеша. — Нет, не надо так говорить. Ключи от квартиры Ирины Михайловны у вас? Мне нужно снять копии с документов. И с той вашей фотографии. Бывший майор НКВД, что соответствовал званию армейского полковника, бросила внимательный взгляд на молодого человека, но сопротивляться его энтузиазму не стала. Что-то в этом парне было для нее удивительно. Внутренняя свобода? Непониманием существующих реалий? Как будто он не от мира сего и ломает стереотипы. Опытный нюх разведчицы почуял остро необычное.
И завертелось. Немного поразмыслив, Иннокентий подошел к Светлане. Она давно в системе, чего-нибудь подскажет. Осознав, что от нее требуется, комсомолка с искренним удивлением уставилась на Кешу: — Я думала ты набитый пижон, а ты человек! Сейчас я позвоню кому следует. Ну а дальше возникли проблемы. В ветеранской организации старушки не состояли. Отставной майор внимательно через лупу изучил копию фотографии и был категоричен. — Они по другому ведомству проходили, потому не числятся в списках Министерства Обороны. Из-за этого у нас их нет. Но я наведу справки и обязательно займусь этим делом. — Так, — Иннокентию не хотел отдавать ситуацию в чужие руки. Знал, как в текучке может завязнуть любое дело. — А к кому тогда мне лучше обратиться? Майор с ехидством посматривая на шустрого парня: — Знамо куда. В КГБ.
У обычного человека могли опуститься руки, но только не у пришельца из будущего, да еще пожившего в капиталистической Москве. Где даже, чтобы задницу подтереть, требуются некоторые усилия. И никто тебе запросто так ничего не сделает. Хочешь жить — умей вертеться. Знакомый по делу махинаторов майор Абакумов, услышав о просьбе, многозначительно хмыкнул. — Не ожидал. А ты молоток! Не зря тебе помогли. Наш человек! Так, дайка подумать. Говоришь, старушка на заводе работала? Тогда это к нам, к полковнику. Жди звонка. Позвонили ему прямо в фотосалон на второй день. Бледный, как моль Абрам Савельевич порывисто забежал в лабораторию и выдохнул: — Васечкин, ты что опять натворил? Тебя в КГБ вызывают. Его точно вызывали в страшное ведомство и к самому начальнику городского отдела. Даже «Волгу» прислали.
В Заволжске имелось