сена фигурой.
А вдруг, скакать и скакать?
Мангола тебе не догнать!
— Ты и сам разжирел, детина! — вздохнула кобыла. И в спину подул богатырский ветер.
Гой еси! Есть кто на свете? Все овраги поперепрыгали, Вражий род не курлыкает.
Гой еси! Поскакали. Мужики нас догнали и спросили строго: — Как рубежи?
Да как у бога за пазухой: вроде тихо, только слышно, как бродит лихо по бескрайним равнинам.
— У, богатырь, ты точно былинный, беспокойный, как сама природа.
Верно, она ж наплодила уродов! Вот и бегай теперь, ищи бел свет, добрую зиму. Гой еси! Я камень в мир ваш кину.
Скачи, витязь, от мытарств, скачи от бед на обед, скачи, пока конь не дрогнул.
И чего же ты там припомнил: о царевне-королевне задумался, о жене, о дожде? Не думал ты, что дорога к дому так коротка!
Скачи, потому что устала рука меч булатный держать, устала губа клич бросать.
Для губы твоей каша наварена не царевной, а простою Варварою: вар-вар-вар, Варвара кашу варила, витязя любила, любила красивого, самого милого! А как звать его, величать — забыла.
Щас вернётся к тебе милый, память то и подправит. А после полмира от зла, напасти избавит!
На буяна и боя не надо: ему по полю шастать награда!
Ивану б сеять да пахать, к ночи до смерти устать, омыться и спать ложиться.
Но буяну не до сна, голова свела с ума, надо поле объезжать, злого ворога искать: — Где сидит, в какой канаве, притаился где, каналья? Тёмна, тёмна, тёмна рать, я иду тебя искать!
Эй, Иван, скачи домой, щи поспели, дети в вой! Хватит шастать по полям, в хоровод вернись-ка к нам.
— Я вам дам, село, бузить. Воеводе тут и быть, на посту, на боевом! (Не пойти ли мне домой, что полям этим будет? Ночь постоят, не убудет.)
И отправился буянище спать: выпить мёду, курей пострелять!
Доброму витязю и дракона не жалко: — Чтобы больше, гнида, не алкал малых детушек кровопийца да жён беззащитных убийца!
Головы драконьи срубил и задумался: — Вот если б я раньше додумался оседлать летающую змеину, то полетел бы над краем родимым: как там родные шведы, что у них на обеды?
Они бы кричали: «Эй, рыцарь, дома чего не сидится?»
Или: «Великий воин, хорошо ль тебе там, на воле?»
А может быть: «Викинг, глаз драконий выколь!»
Вот это, мать вашу, слава от меча до забрала! А сейчас чего будет, вон: рты раззявят: «Дракон!» Ну на кол башку повесят, позабавятся дети.
Победитель три раз плюнул, голову змея засунул в сумку свою великую и с наимощнейшим криком домой на кобыле помчался: — Я самый могучий, встречайте!
Над тушей горного дракона рука зависла Андрагона: — Мой меч, твоя голова с плеч! Ну и рыло, чтоб ему пусто было. Сам знаю, что не летаю, по горке крутой спускаюсь, мечтаю: зуб драконий в кармане, подарю его маме, вырежу статуэтку, малу драконью детку, и пущай её внуки играют!
А маме подарю коготь: крючочек выточу, дёргать отец будет рыбу-кита!
Маманьке же привезу кусочище языка, жена нажарит, половину соседям раздарит.
Но что же всё-таки маме? Сын живой, здоровый и сами, вроде бы, ничего. Поживём, родная, ещё!
— Нету силы-силушки у Ильи, Ильинушки! — раскряхтелся старый дед, доедая свой обед.
Что, состарился, Илья? Ты ж живьём не видел богатыря, тяжелей топора не держал оружия, а на пирищах бил себя в груди: — Я да я, где правда моя? В бороде колючей!
Вот чёрт живучий. Соседи гутарят: — Сто лет тебе вдарит? — Сто не сто, молодой я ещё!
Ну, молодой не молодой, а как лунь лесной, седой, молодецкая, правда, душа: — Подавай, мать, жрать сюда! — орёт ещё на старуху, пятую в своей жизни подругу.
— И за что тебя бабы любят? Нас то так не приголубят.
Старый Илья хохочет: — А надо морду то не ворочать, а петушком, петушком, завалишь её и бочком.
— Ну да? — Подавай заветну книгу сюда и записывай за мной: был я Ильёй богатырём…
Вот так первая былина и родилась, а родившись, понеслась по белу свету! Мы искали белый свет. Говорят: «Нету.»
Не отдай меня, мать, зарубеж умирать! Не отдай меня, отец, заграницу под венец! Не отдай меня, родня, я у вас чи как одна!
Не пущайте меня к князю — чужеземнейшей заразе! Двери позапирайте, никуда не пускайте!
Замков навесьте, на каланчу залезьте и смотрите в поле чистое: не идёт ли сила нечистая во главе с князем Володимиром да с воеводой Будимировым.
Как увидите их, так кричите, скоморохи из ворот выходите и спляшите же пред дураками, замордуйте моими стихами! И падёт князь, падёт войско!
А вы силок бросьте на Будимирова, богатырешку всеми любимого, и волоком к нам тащите, да под замки заприте вместе со мною, красой молодою.
А там и за свадебку хвалёну да сладеньку! Гуляй Украина без Будимира!
Вот и мы в Саратове ничем не хвастали доселе, пока на богатыря не насели!
Ты не привык отступать, ты не привык сдаваться, тебе и с бабой подраться не скучно, но лучше всё же на князя ехать, руками махать и брехать: — Один я на свете воин!
Я и не спорю, поезжай хоть на князя, всё меньше в округе заразы!
Но до меня доехать всё-таки надо, я буду рада копью твоему и булату, а также малым ребятам и может быть, твоей маме. Дай бог, жить она будет не с нами.
— Ты и сам разжирел, детина! — вздохнула кобыла. И в спину подул богатырский ветер.
Гой еси! Есть кто на свете? Все овраги поперепрыгали, Вражий род не курлыкает.
Гой еси! Поскакали. Мужики нас догнали и спросили строго: — Как рубежи?
Да как у бога за пазухой: вроде тихо, только слышно, как бродит лихо по бескрайним равнинам.
— У, богатырь, ты точно былинный, беспокойный, как сама природа.
Верно, она ж наплодила уродов! Вот и бегай теперь, ищи бел свет, добрую зиму. Гой еси! Я камень в мир ваш кину.
Скачи, витязь
Скачи, витязь, от мытарств, скачи от бед на обед, скачи, пока конь не дрогнул.
И чего же ты там припомнил: о царевне-королевне задумался, о жене, о дожде? Не думал ты, что дорога к дому так коротка!
Скачи, потому что устала рука меч булатный держать, устала губа клич бросать.
Для губы твоей каша наварена не царевной, а простою Варварою: вар-вар-вар, Варвара кашу варила, витязя любила, любила красивого, самого милого! А как звать его, величать — забыла.
Щас вернётся к тебе милый, память то и подправит. А после полмира от зла, напасти избавит!
Буян и бой
На буяна и боя не надо: ему по полю шастать награда!
Ивану б сеять да пахать, к ночи до смерти устать, омыться и спать ложиться.
Но буяну не до сна, голова свела с ума, надо поле объезжать, злого ворога искать: — Где сидит, в какой канаве, притаился где, каналья? Тёмна, тёмна, тёмна рать, я иду тебя искать!
Эй, Иван, скачи домой, щи поспели, дети в вой! Хватит шастать по полям, в хоровод вернись-ка к нам.
— Я вам дам, село, бузить. Воеводе тут и быть, на посту, на боевом! (Не пойти ли мне домой, что полям этим будет? Ночь постоят, не убудет.)
И отправился буянище спать: выпить мёду, курей пострелять!
Доброму витязю для родни ничего не жалко
Доброму витязю и дракона не жалко: — Чтобы больше, гнида, не алкал малых детушек кровопийца да жён беззащитных убийца!
Головы драконьи срубил и задумался: — Вот если б я раньше додумался оседлать летающую змеину, то полетел бы над краем родимым: как там родные шведы, что у них на обеды?
Они бы кричали: «Эй, рыцарь, дома чего не сидится?»
Или: «Великий воин, хорошо ль тебе там, на воле?»
А может быть: «Викинг, глаз драконий выколь!»
Вот это, мать вашу, слава от меча до забрала! А сейчас чего будет, вон: рты раззявят: «Дракон!» Ну на кол башку повесят, позабавятся дети.
Победитель три раз плюнул, голову змея засунул в сумку свою великую и с наимощнейшим криком домой на кобыле помчался: — Я самый могучий, встречайте!
Витязь над тушей дракона
Над тушей горного дракона рука зависла Андрагона: — Мой меч, твоя голова с плеч! Ну и рыло, чтоб ему пусто было. Сам знаю, что не летаю, по горке крутой спускаюсь, мечтаю: зуб драконий в кармане, подарю его маме, вырежу статуэтку, малу драконью детку, и пущай её внуки играют!
А маме подарю коготь: крючочек выточу, дёргать отец будет рыбу-кита!
Маманьке же привезу кусочище языка, жена нажарит, половину соседям раздарит.
Но что же всё-таки маме? Сын живой, здоровый и сами, вроде бы, ничего. Поживём, родная, ещё!
Кто накормил нас былинами
— Нету силы-силушки у Ильи, Ильинушки! — раскряхтелся старый дед, доедая свой обед.
Что, состарился, Илья? Ты ж живьём не видел богатыря, тяжелей топора не держал оружия, а на пирищах бил себя в груди: — Я да я, где правда моя? В бороде колючей!
Вот чёрт живучий. Соседи гутарят: — Сто лет тебе вдарит? — Сто не сто, молодой я ещё!
Ну, молодой не молодой, а как лунь лесной, седой, молодецкая, правда, душа: — Подавай, мать, жрать сюда! — орёт ещё на старуху, пятую в своей жизни подругу.
— И за что тебя бабы любят? Нас то так не приголубят.
Старый Илья хохочет: — А надо морду то не ворочать, а петушком, петушком, завалишь её и бочком.
— Ну да? — Подавай заветну книгу сюда и записывай за мной: был я Ильёй богатырём…
Вот так первая былина и родилась, а родившись, понеслась по белу свету! Мы искали белый свет. Говорят: «Нету.»
Не отдай меня, мать, куда зря помирать
Не отдай меня, мать, зарубеж умирать! Не отдай меня, отец, заграницу под венец! Не отдай меня, родня, я у вас чи как одна!
Не пущайте меня к князю — чужеземнейшей заразе! Двери позапирайте, никуда не пускайте!
Замков навесьте, на каланчу залезьте и смотрите в поле чистое: не идёт ли сила нечистая во главе с князем Володимиром да с воеводой Будимировым.
Как увидите их, так кричите, скоморохи из ворот выходите и спляшите же пред дураками, замордуйте моими стихами! И падёт князь, падёт войско!
А вы силок бросьте на Будимирова, богатырешку всеми любимого, и волоком к нам тащите, да под замки заприте вместе со мною, красой молодою.
А там и за свадебку хвалёну да сладеньку! Гуляй Украина без Будимира!
Вот и мы в Саратове ничем не хвастали доселе, пока на богатыря не насели!
До меня доехать всё-таки надо
Ты не привык отступать, ты не привык сдаваться, тебе и с бабой подраться не скучно, но лучше всё же на князя ехать, руками махать и брехать: — Один я на свете воин!
Я и не спорю, поезжай хоть на князя, всё меньше в округе заразы!
Но до меня доехать всё-таки надо, я буду рада копью твоему и булату, а также малым ребятам и может быть, твоей маме. Дай бог, жить она будет не с нами.