отрыла среди свалки из других блокнотов, в которых было исписано по паре страниц. За это время уже давно рассвело, и в дом через круглые окошки скользнули солнечные лучи. На улице шелестела листва, напоминая беспокойные морские волны. Не хватало только мелодичного перезвона колокольчиков. В старом доме что-то тихо поскрипывало, но Ти, привыкшая к таким звукам, не обращала на это внимания. Ее волосы спутались между собой из-за ворочания по подушке, на лице застыло сосредоточенное выражение.

Хоть Ти и не планировала сегодня выходить в город, ситуация ее вынудила: она оделась в свободное платье, поправила амулет из граната, который никогда не снимала с шеи, еле-еле причесала волосы рукой, надела башмачки и поспешила в Вилмсбург с тряпичной сумкой на плече.

Одним из ее знакомых в городе был кузнец Эррол Кейн: он мастерил ей и те медные колокольчики, и любые другие вещицы по требованию. Он был немногим старше Ти, и в свой двадцать один год так умело орудовал молотом и наковальней, что искры во все стороны летели. Весь город был наслышан о его мастерстве, и в кузнице всегда было много клиентов. Ти было нестерпимо жарко находиться в разгоряченном помещении с печью во всю стену, но она терпела неудобства и в подробностях объясняла Эрролу, что ей от него нужно. Их ремесла были схожи тем, что оба требовали неуемного внимания к деталям. Эррол колдовство не понимал, но своим отношением к нему напоминал заботливого отца, который отстал от поколения своих детей, но все равно хочет поддержать их интересы.

Сейчас Эррол стоял перед ней и бил ручником по железному бруску. От лязга сводило зубы, по виску девушки катились капельки пота. Обмахивая лицо рукой, она обратилась к парню, стараясь перекричать звуки рабочего процесса:

— Мне нужен тролльский крест!

— Чаго? — Эррол еще раз ударил молотом по заготовке и повернулся к девушке. На лице копоть, на руках — тяжелые перчатки.

Ти достала из сумки рисунок с изображением тролльского креста.

— Вот это. Из железа и как можно скорее, прошу тебя.

Эррол изучил рисунок, подумал немного и кивнул.

Следующая остановка — лавка со свежими фруктами, где Ти выбрала самую сладкую дыню, а потом взяла молока у фермеров. Если получится задобрить фейри, можно будет не переживать — пакостить они уже не будут, ведь зачем портить жизнь тому, кто подсластил твою? Главное, чтобы Ти со своей рассеянностью не забывала выставлять блюдце с угощением на крыльцо. Возможно, тут же устроенный разгневанными фейри беспорядок напомнит ей об этой маленькой обязанности.

Ти очень надеялась, что этого хватит: тролльские кресты, конечно, должны помочь, но не факт, что для защиты этого будет достаточно. Если фейри всерьез на кого-то обозлились, проще переехать, чем бороться за свою территорию. Но Ти любит свой домик, и не представляет жизни без него. Чем же она их так разгневала? Может, лесные фейри мстят за то, что она собирает плоды природы для своих нужд?

Ти дожидалась тролльских крестов, гуляя по округе. Вилмсбург был маленьким городком, даже, скорее, деревней. Небольшие домики со скатными крышами жались друг к другу, словно дети, что греются у камина. В центре города стояла часовня: непритязательное, высокое сооружение с серой крышей и закругленными углами, заманчивое в своей простоте. Внутрь Ти не заходила, обходя здание стороной из-за собственных верований.

Ничего другого Ти и не желала — ей нравились тихие улицы, растения, которые пробивались через брусчатку мостовой и тянулись к солнцу, жители, знающие друг друга в лицо, по именам и по всей родне.

Через час девушка забрала тролльские кресты у кузнеца, горячо поблагодарила его, оставила денег больше прошеного и на пути к выходу незаметно начертила веточкой лаванды руну защиты на двери. Может, Эррол в колдовство и не верит, но Ти так спокойней.

Дома, укутавшись в самое легкое из своих одеял на кресле-качалке — к вечерам порой становилось прохладно, — Ти задумчиво смотрела в окно, перебирая спицами. Уже вечерело, поэтому на столике у кресла, на камине и на подоконнике горели свечи. Чтобы успокоить смятение в душе, Ти выбрала лавандовые. Шарфики девушка вязала так давно и искусно, что даже не опускала взгляда: только, бывало, плутала в своих мыслях и на вязке это отображалось рядом перепутавшихся или косых петель. Вот тогда она спохватывалась, распускала несуразицу и принималась вязать заново. Ти любила занять руки и думать о чем-то своем, так что путались петельки часто.

Нового бардака фейри еще не учинили, и девушка надеялась, что этим все и закончится. Тролльские кресты она повесила там, где раньше были медные колокольчики, еще один оставила на пороге и один положила на подоконник. Блюдце с лакомством тоже ждало фейри у крыльца: главное, чтобы мухи не успели объявить его своей собственностью.

Ти уже почти заклевала носом, убаюканная запахом лаванды и размеренным мерцанием свеч, но из этого сладостного состояния ее вырвал шум снаружи: к ней будто продирался медведь через лес. Девушка подскочила, пряжа и вязанье упали на пол, одеяло горчичного цвета соскользнуло с колен.

За все время, что она жила здесь, встреч, которые начинались подобным образом, было две: в первый раз это был дикий кабан, который чуть не растоптал ее, во второй — пьяный охотник. Ти схватила склянки с тумбочки рядом с дверью. В одной хранился ядовитый сок лютика, в другой — его пыльца. Ти была против насилия, но опыт научил, что нужно уметь постоять за себя. Если бы не склянки, которые она завела после встречи с кабаном, то страшно представить, что бы с ней сделал охотник. При виде нее он заплетающимся языком забормотал что-то про «объемы, что надо» и распустил бы руки, если бы она побоялась воспользоваться их содержимым. А так охотнику — скорее, тупоголовому болвану, — оставалось только кричать, пока его кожа покрывалась волдырями от сока лютика, а потом сгибаться в приступах кашля, потому что в рот ему Ти засыпала не менее ядовитой пыльцы. Сердце быстро стучало, отзываясь в ушах, руки тряслись, перед глазами помутнело от страха и накативших слез: когда охотник, воя от боли, заковылял прочь — к счастью, он был так пьян, что ружье потерял в лесу, и давать отпор не собирался, — она склонилась над травой, и ее вывернуло наизнанку. Утерев рот рукой, Ти рухнула на поляну, чувствуя, как дрожат колени.

Разузнав в деревне про охотника и про то, что случай у ее хижины такой не единственный, Ти не могла это просто так оставить. Он снова напьется и снова полезет к девушке — а вдруг та окажется беззащитной? Тогда Ти воспользовалась всем своим арсеналом, чтобы навсегда отбить у него охоту нападать на