адекватных поклонников. Было поздно, темно и безлюдно, поэтому она выбрала мягкий путь выдворения нежелательного кавалера:

– Ам, Джон?

– Я – джинн.

– Окей, Джин, вижу вы легко одеты, но я очень спешу, правда, поэтому смогу довести вас лишь до метро.

– Мне врать бессмысленно. Я всё знаю о вас. Знаю о чём вы думаете, о том, что с вами происходило. Вот, когда вам было семь лет, вы нашли двадцать пять рублей. По нынешним деньгам это тысяч пятнадцать. Для бюджета семьи: матери швеи провинциально театра и дочери школьницы большое подспорье. Но вы, испугавшись идущего в вашу сторону мужчины, скомкав купюру, бросили её в сирень и убежали. Нет, я не тот мужчина, как вы подумали. Тогда бы мне было на вид не сорок лет, а восемьдесят три. Да и умер он два дня назад.

Виктория, пристально поглядела на мужчину, но вдруг не естественно засмеялась и произнесла:

– Эту историю я рассказывала Галке.

– Галина. Ваш директор. Нет, она тут не причем. Кстати, зря вы вручили ей два миллиона рублей. Ничем не болен её отпрыск. Она вам солгала. Эти деньги она послезавтра отдаст своему новому ухажёру, который тут же растворится. Он вовсе не из Еревана, а из Армавира, где у него имеется жена и трое детей, младший, надо сказать, не от него, только он не знает об этом. Удивительно, как, эти, ваши, человеческие взаимоотношения сочетается с потрясающими самодвижущими машинами. Отдельный восторг, летающей стальной бочке с крыльями. Удивительное волшебство! Ах да, простите. Вот, потяните за эту ниточку на рукаве моего пиджака и вся правда наружу. Вся цепочка. И два миллиона вам тут же вернутся. Сразу оговорюсь, раз это исходит от меня, то и в зачет трёх желаний оно не войдет. Так что, у вас по-прежнему останется последнее желание. Как, каких желаний? А ваша молодость. Вы же пожелали это в поезде. Теперь вот счастье вашей дочери. Не беспокойтесь, считайте, что она уже здорова. Только мне нужно увидится с ней. Хорошо, хорошо, соберите мысли, я подожду.

Виктория действительно смотрела на мужчину с удивлением и пыталась соображать, перебирая темы: «В такую стужу в одном костюме. Алкаш. А как же моя молодость? Я приняла её как должное, но что это, каким образом? А эта ошибка томографии. Или не ошибка. И сейчас я в клинике и мне всё это снится».

Мужчина больно ущипнул Викторию за предплечье. Женщина подпрыгнула в кресле и взвизгнула:

– Ай! Вы с ума сошли?

– Не верите словам, поверьте действию. Будь вы во сне, вам бы не было больно. А по поводу трепета от холода, так это я специально делаю. Веду себя так, как если бы я был человек. Нам нельзя привлекать к себе внимание.

В одночасье мужчина перестал дрожать. Снег, на его плечах, моментально превратился в воду, и каплями, медленно поднимаясь, словно в безвоздушном пространстве, испарялся по пути, не долетая до крыши автомобиля. Сопроводив последнюю каплю глазами, Виктория сглотнула пересохшим горлом и с хрипотцой спросила:

– Простите, не расслышала. Как вас зовут?

– У нас нет имен. Я – джинн.

– Хм, в смысле – джинн.

– Так и есть.

– А… погодите… то есть вы… Ну хорошо, допустим. То есть вы можете сделать так, чтобы, не знаю… в одночасье прекратилась метель.

– Метель сама утихнет через восемнадцать минуты. Вы действительно хотите, чтобы я прекратил её сейчас?

– Ага, начинаете юлить. Кстати, сколько там у меня желаний осталось?

– Одно. Ваша молодость – рас. Здоровье дочери – два. Но не волнуйтесь, метель не пойдет в счёт. Ибо ваше желание не от сердца, а лишь для забавы. И ради того, чтобы вы мне поверили, метель прекращаю.

Ветер стих. Фонари засияли во всю силу и если бы не они, то можно было легко увидеть звёзды в чистом ночном небе. Виктория с восторгом огляделась, но встретившись с глазами мужчины обыденно сообщила:

– Неплохо.

А начав судорожно копаться в сумочке, она начала оглашать очередное испытание:

– Но, знаете, вот если бы вы сказали сколько у меня в кошельке мелочи, тогда…

– Двадцать рублей десятками и ещё семь рублей в виде пятака и двух монет по рублю. Это ели мы говорим про мелочь. А вообще, всё ваше богатство, с учётом акций, недвижимости, рекламной компании и просто денег в разной валюте дома и в банках – сто восемьдесят три миллиона пятьсот двенадцать тысяч семьсот два рубля. И это, не считая двух миллионов у Галины. Ниточку на рукаве дёрнете?

Золотистая ниточка, торчащая из серого сукна костюма, напоминала Виктории арабскую вязь на бутылочке в поезде. Сложив руки на вершине рулевого кольца, она уткнула в них подбородок и устремила взор в даль. В таком положении, молча, под тихое урчание мотора, Виктория пробыла с минуту. А когда она выпрямилась, крепко взялась за руль и решительно произнесла:

– Едем к дочери!

Передние колёса автомобиля бешено завертелись на покатом снегу. Мгновенье, и машина рванула с места, закружив за собой поднятые с дороги снежинки.

Несмотря на поздний час, в квартире Виктории слышались звуки застолья, доносящиеся из соседней квартиры. Джинн подошёл поближе к межквартирной стене и стукнул кулаком по кирпичной кладке. В соседней квартире кто-то вскрикнул и всё стихло. Виктория улыбнулась и с интересом спросила:

– Что вы сделали?

– Вместо хлебного вина они хватили по стакану уксуса. Теперь там будет тихо, как на кладбище. Нет? Ну, как хотите.

Вердикт был закреплён очередным стуком кулака в стену. В соседней квартире что-то пришло в движение и звуки разделились. Одна часть выразилась в виде сбегания по лестничным маршам к выходу на улицу, другая, издала звук работающего унитаза. Джинн резюмировал:

– Хозяина квартиры и его компанию я записал в клуб моржей.

– Среди зимы? Жёстко.

– Однако ваша дочь ещё не спит. В прочим, как и всегда. Ждёт каждый раз, когда вы поздно приходите домой. А не выходит встречать из вредности. Нет, в её недуге вы виноваты лишь отчасти. Ваша мать привезла эту болезнь из Монголии ещё студенткой. Мне эта болезнь хорошо известна. Вашу мать она сделала глухой. Вас чуть было не приковала к постели. Дочери даровала желтизну кожи и близорукость. Я смогу исполнить второе желание. И болезнь эта уже никогда не побеспокоит вашу семью. Вообще странно, все дочери, рождённые от больных, данным недугом, матерей, не доживают до двадцати лет. Вам же, уже сорок. Если только…

– Врачи говорят у меня хорошая генетика. А есть, то, что вы не можете?

– Я – джинн, а не Всевышний. Генетика – что это?

– Погоди, а если я попрошу, то, что вы не сможете выполнить?

– Тогда я исчезну, навсегда.

– В смысле – умрёшь? Да? Не бойся, я не сделаю этого. Скорее я пожелаю какую-нибудь глупость в виде метели. Слушай, а после исполнения последнего желания, что произойдет?

– Я стану свободным.

– А моя