заявление об уходе на всякий случай. Даже пауки, засевшие в углах и за офисной мебелью, тряслись и молили о пощаде.

Любимчик директрисы Максим, снисходительно улыбаясь Славику, бросил копию перевода себе на стол и громко объявил своим тестостероновым низким голосом:

— Я в Дом чая, кто со мной?

Переводчики зашуршали плащами и зонтиками, воткнули в уши наушники и гуськом потянулись к выходу. Несмотря на мелкий дождь с утра, всем хотелось пройтись по свежему воздуху и вдоволь посплетничать о злоключениях Славика. О его комических ляпсусах ходили легенды, некоторые делали даже ставки на то, как скоро уволят их неграмотного коллегу. Никто не сочувствовал нелепому парнишке, вечно испуганному и апатичному, который даже на обед никогда не выходил. Говорили, что он спит за столом в это время или в игры играет. Странный такой.

Когда все ушли, Славик достал из белого мятого пакета «ссобойку» — пластмассовый контейнер с салатом из капусты и свиную котлету, пахнущую хлебом и чем-то прокисшим. Он размышлял о том, что вся его молодая жизнь, такая же скучная и кислая. Нет ни радости в ней, ни надежды на улучшение. А если уволят, то совсем тяжело станет. Что он матери скажет? Та всю жизнь мечтала, что её единственный сын станет известным переводчиком, как её кумир — Евгения Калашникова. Но увы. Его больше увлекало программирование, но матери перечить не смел. В таких невесёлых размышлениях, Слава доел свой скромный обед и стал звонить ей с рабочего телефона.

В кафе «Орхидея» новый знакомый Валера на встречу не явился. Когда Галина Григорьевна заказала изысканную закуску, предвосхищая удивление и восторг мужчины, она получила его СМС с извинением. Где-то там сломался кран, или канализация затопила полгорода. Форс мажор, короче. Просил его не ждать.

Первой жертвой неудачного свидания Галины Григорьевны стала уборщица тётя Вера. Она разлила слишком много воды в коридоре и Горгона поскользнулась на высоких каблуках. Тётя Вера получила выговор и штрафное дежурство в субботу. Подходя к двери своего офиса, директор услышала хорошо знакомый ноющий голос, и решила подслушать, о чём говорит Слава. Скорее всего жалуется. Ну, ну. Теперь то этому грамотею точно несдобровать.

— Да, мамочка, конечно, всё сделаю… Что доктор сказал?.. Хорошо, я куплю лекарство. Нет, не дорогое, ты же знаешь, я хорошо зарабатываю… Ну что ты, меня все тут любят и уважают… Директор меня всем в пример ставит… Каждую ночь? Что я делаю? У девушки ночую… Её зовут Лена. Хорошо, я тебя с ней обязательно познакомлю… Кто тебе сказал? Соседи с первого этажа видели, что я в ночнике ящики гружу? Какое у них чувство юмора хорошее. Они обознались…

Если бы Славик был ясновидящим, он бы увидел, как Горгона, опираясь спиной на стенку, тихо рыдает в шейный платок, размазывая тушь и помаду. Затем шатающейся походкой идёт в дамскую комнату, и глядя на себя горящими чёрными глазами в пожелтевшее зеркало, долго умывает лицо холодной водой и бормочет:

— А я одна, никто меня не любит, только боятся… Ради меня никто ночами не работает. Никто не беспокоится о моём здоровье. И воды не подаст в старости. Эх… Бедный Славик. А так с виду не скажешь, что этот неграмотный балбес — хороший сын.

Поток слёз постепенно утихал, дыхание Галины Григорьевны успокаивалось. Наконец её глаза принимают обычное выражение деловой, уверенной в себе дамы. К ней пришла оригинальная идея, как помочь нуждающемуся сотруднику. Горгона звонит в «Орхидею» и заново подтверждает обед на двоих: её и Славика. Им нужно многое обсудить.