Генрих Грец (1817-1891)

История евреев от древнейших времен до настоящего. Том 10. От изгнания евреев из Испании и Португалии до поселения маранов в Голландии

ГЛАВА I. Последствия изгнания евреев из Испании и Португалии. Обзор. (1496 — 1525)

Неразумное и бесчеловечное изгнание евреев из Пиренейского полуострова во многих отношениях является резким поворотным пунктом во всей истории еврейского племени. Оно имело очень важные, в большинстве печальные последствия не только для изгнанных, но и для всего еврейства. Блеск последнего померк, его гордость была унижена, его центр был сдвинут, могучая колонна, на которую оно до сих пор опиралось, была сломана. Горе, вызванное этим печальным событием, заполнило души евреев всех стран, до которых дошло известие о нем. Всем казалось, будто в третий раз разрушен храм, будто в третий раз сыны Сиона изгнаны и разорены. Пусть это было самовнушением или высокомерием со стороны испанских (правильнее сефардских) евреев, утверждавших, что они потомки благороднейших семейств и что среди них находятся прямые потомки короля Давида; в глазах всего еврейства они в действительности являлись самыми благородными и самыми превосходными, чем-то вроде еврейской аристократии. И вдруг именно их постигли самые ужасные страдания. Изгнание, насильственное крещение, смерть в самой отвратительной форме от отчаяния, голода, чумы, огня, кораблекрушения — все эти мучения, вместе взятые, довели число их с сотен тысяч почти до десятой доли, а оставшиеся блуждали в большинстве как привидения, изгонялись из одной страны в другую, и бывшие князья в еврействе должны были, как нищие, стучаться в двери своих братьев. Имевшиеся у испанских евреев во время изгнания, по крайней мере, 30 миллионов дукатов незаметно растаяли, и изгнанники остались в таком виде совершенно без каких-либо средств во враждебном мире, ценившем в еврее еще только деньги. В то же самое время из некоторых городов запада и востока было изгнано также много немецких евреев; но их несчастье нельзя было и сравнивать с горем испанских евреев. Первые не вкусили еще ни сладости отечества, ни комфорта жизни; они были более закалены, и, по крайней мере, привыкли к унижению и грубому обращению.

Спустя 50 лет после изгнания евреев из Испании и Португалии повсюду можно было встретить беглецов, в иных местах группой, в других семейством или также в одиночку. Это было переселение народов в миниатюре, направлявшееся на Восток, большей частью в Турцию, как будто евреи стремились приблизиться к своей древней родине. Но и их странствования, пока они снова достигали падежных жилищ и могли некоторым образом отдохнуть, полны всякого рода несчастных случайностей, унижений, позора, горше смерти. Некоторые примеры странствования высокопоставленных личностей, которые более или менее проникли в историю еврейского народа, могут дать, по крайней мере, слабое представление об этом.

Старинный отпрыск фамилии Яхии из Португалии, дон Давид бен Соломон (род. 1440 г., ум. в Константинополе 1504 г.), человек с почетным положением, разносторонних знаний, жертвователь и благотворитель по отношению к бедным, вынужден был просить милостыни для своей семьи. Этот дон Давид (третий в большом семействе Яхии) был проповедником в Лиссабоне, приобрел уже себе известность двумя сочинениями, написанными там, и собрал вокруг себя круг учеников, когда его постиг гнев португальского короля, Иоао II. Он был обвинен в оказании помощи на португальской территории испанским маранам в их возвращении в иудейство. Давиду ибн-Яхия предстояла позорная смерть. Но он был во время предупрежден, и ему удалось бегством спастись вместе со своим семейством. Однако большую часть своего огромного состояния он потерял вследствие конфискации. В Неаполе, куда он бежал, его, как и многих его сотоварищей по несчастью, постигла еще более суровая участь.

Это было время, когда соединявший в себе безумную смелость и слабость король французский, Карл VIII, принялся за выполнение своего высокомерного, авантюристского плана завоевания Италии, покорения Греции, уничтожения турецкого государства и устройства крестового похода для того, чтоб разнеслась 110 всему свету слава французского оружия. Однако ему удалось лишь на короткое время, меньше двух лет (от февраля 1495 до конца 1496), завоевать королевство Неаполь, и то более благодаря низости и лицемерию итальянских государей, интригам самого подлого из всех пап, Александра VI, и ненормальным условиям итальянской жизни, чем благодаря блестящему походу. Но этого короткого времени было достаточно, чтоб сделать несчастными тех многочисленных изгнанников, которые, при посредстве Абрабанела, нашли в неаполитанском государстве убежище. «Французская муха» колола их не менее чувствительно, чем «испанский скорпион». Обращались же французы с христианским населением Неаполя, как своевольная разбойничья шайка; на какую же пощаду могли рассчитывать при таких обстоятельствах евреи! Как голуби при виде когтей хищной птицы, так разбегались еврейские изгнанники при виде французов, если только оставлялось им время для спасения жизни с потерей всего достояния. Те, которые устали от странствования, крестились. Давид ибн-Яхия потерял при этом спасенный им из Португалии остаток своего имущества и лишь с большим трудом, продав свою драгоценную библиотеку, сумел переехать на остров Корфу, а оттуда достичь Арты (Ларты) в Греции. Он хотел переселиться в Турцию, но не мог добыть ни денег на переезд, ни средств для пропитания своей семьи и был вынужден послать ученому и состоятельному единоверцу, Иешси Месени письмо с просьбой об оказании ему помощи в нуждах. Однако Давид ибн-Яхия мог, по крайней мере, достичь цели своих стремлений, эльдорадо для несчастных, Турции и Константинополя, и там спокойно дожить свои дни.

Не так хорошо было его родственнику, дону Иосифу ибн-Яхия, которому пришлось бежать из Португалии, когда ему было уже 70 лет от роду. Судно, на котором он ехал вместе со своими тремя сыновьями, невестками, другими родственниками и имуществом, равнявшимся, должно быть, почти 100,000 крусадов, было загнано к испанскому берегу. Здесь он вместе со своими близкими должен был быть преданным сожжению на костре за то, что они осмелились, будучи евреями, коснуться испанской почвы. Однако за них вступился португальский гранд, дон Алваро де Браганца, который издавна был в дружбе с Иосифом ибн-Яхия и с Абрабанелом, и в Испании нашел убежище от алчности и деспотизма