мастерами, кстати, я уже пил, хоть из меня алкаш тот еще. Можно, конечно, и с Петенковым, но ведь с ним уже не на том уровне надо объясняться: с этим народом объясняются на языке логики. Нужна железная необходимость, которая заставит их выплатить все деньги. Иначе не отдадут — я уже все перепробовал. Иначе выход один — начинать еще один дом.

Микутский подумал.

— Не выдержат ребята такой нагрузки, — отрицательно покачал он головой.

— Проведем собрание, посоветуемся. Укоротить, скажем, сон, работать не по четырнадцать, а по пятнадцать часов. Осталось-то всего десять дней. Выдержат — молодые, здоровые. Отдыхать дома будем.

— Я первый против, — сказал Микутский. — Это сверх человеческих сил. А вдруг — несчастный случай? Тебе-то что — ты не устал. — Микутский повернул правую ладонь, узкую и неотмытую, в рваных мозолях, и принялся отковыривать и отдирать кусочки омертвелой кожи.

— Думаешь, я работать не умею? Встану и буду пахать, как все, — сказал Бреус.

Микутский поднял голову, прислушался и посмотрел в сторону дома, который был возведен до уровня окон.

— Что-то у них там случилось. Пойду-ка посмотрю, — сказал он и поднялся. Бреус тоже поднялся, и они пошли вместе.

Звено, все четыре человека, стояли и над чем-то размышляли.

— Что у вас тут? — спросил Микутский, подойдя.

— Да вот энергии опять нет, — ответил за всех Эдик, чернявый парень с красивым лицом и с черной красивой бородкой. Электромеханик по образованию, он отвечал за работу электроинструмента. — Сбегать, что ли, в дизельную. Опять, наверно, нас отключили — не хватает энергии. С мотористами я уже знаком, договорюсь.

— Не теряйте время, заготавливайте пока венцы, — строго сказал Микутский. — Я сам схожу.

II

В бревенчатом сарае дизельной — темно и грязно; пол залит маслом так, что разъезжаются ноги, в открытых бетонных канавах — неподвижная, как болотная топь, черная масляная отработка. Стучит, чавкает разбитыми клапанами единственный работающий агрегат, бубнит за стеной выхлопная труба. В сарае еще два агрегата, но они молчат. Один, с краю, новенький, огромный, окрашенный чистенькой светло-зеленой эмалью, вообще еще не работает. Посередине, у второго основного рабочего агрегата, стоят двое: лесоучастковый механик Коля, молодой разговорчивый парень в голубой аккуратной рубашечке, и моторист Гена, тоже в чистом.

Бреус и Микутский поздоровались, пожали руки Коле и Гене.

— Что случилось? — спросил Бреус.

— Да Генкин сменщик, скотина, напился, — ответил Коля. — Масло вытекло, подшипники застучали, Хорошо, зашел случайно, заглушил. Как сердце чуяло — запьет сегодня.

— А я тоже — дай, думаю, сводку погоды послушаю. На ночь на рыбалку собрался. А энергии нет, — сказал Гена.

Микутский обошел агрегат, покачал головой:

— Да-а, состояние — я вам доложу. Подшипники-то хоть есть?

— Есть, сейчас должны подвезти, уже говорил с главным механиком по рации. — Коля глянул на часы. Замялся. — Слушай, Боря, помогите перебрать двигатель — я знаю, вы волокете в этом деле. Заплатим — не обидитесь.

Микутский вопросительно глянул на Бреуса.

— А энергию когда на поселок дашь? — спросил Бреус.

— Только во вторую смену, — ответил Коля. — Не могу, поймите меня, пилоцех останавливать! Помогите, а? Вам же самим нужно, завтра ведь ни бруса, ни досок не будет!

— Ну что, может, Мишку? — Микутский снова взглянул на Бреуса.

— И сам тоже, — негромко сказал Бреус. — Надеюсь, осилите?

— Да-а, — махнул рукой Микутский. — Детские игрушки.

Бреус, кивнув на Микутского, повернулся к Коле:

— Вот он будет и еще один. Переберут, отрегулируют. Двести рублей платишь? — испытующе посмотрел он на Колю. — Имей в виду, мы дорого стоим. Но таких дизелистов — по Союзу поискать. Будет сделано с гарантией.

— Да ладно тебе, — перебил его Микутский смущаясь.

— Двести? — Коля, прищурившись, посмотрел на Бреуса и Микутского.

— Ты что, сомневаешься, что дорого? — рассмеялся Бреус. — А вот я тебе сейчас посчитаю: ты поставишь двух-трех человек, и они будут здесь неделю ковыряться. Плюс неделя простоя пилоцеха. Вам дороже обойдется.

— Да нет, я ничего, — пожал Коля плечами. — Найдем двести.

— Ну, гони подшипники, и начнут.

Микутский с Колей и Геной заговорили об инструменте, а Бреус прошелся по сараю. Остановился возле нового агрегата.

— А это что за зеленый крокодил? — громко спросил он.

— Да вот привезли с дефектами. Ждем с завода представителей, — ответил Коля.

— А что за дефекты?

— Черт их знает, не помню уже, — ответил Коля, подойдя к Бреусу. За ним подошли Микутский и Гена. — Вот взялись бы да исправили, раз вы лучшие в Союзе, — усмехнулся Коля.

— А что, это интересно! — сказал Бреус. — А сколько бы вы нам заплатили?

— Это надо с директором, — Коля покачал головой. — Только от себя лично я бы вам ящик водки поставил. Заколебал меня этот утиль, — кивнул он на остальные агрегаты. — Ни новый станок поставить, ни лишнюю лампу повесить...

— А мы водку не пьем, мы предпочитаем наличными, — сказал Бреус.

— Расскажи кому, что не пьете! — засмеялся Коля.

— Ладно, мы подумаем. Так где твои подшипники?

— Сейчас схожу еще раз на рацию, узнаю, — сказал Коля и побежал в контору лесоучастка.

— Ну, что скажешь? — спросил Бреус Микутского, покосившись на Гену.

— Да я уж смотрел, — ответил Микутский. — Его голыми руками не возьмешь. Ни инструмента порядочного, ни приборов.

— Врет Николай, что не помнит дефектов, их никто не знает, — вставил Гена — он слышал весь разговор. — Эта штука стоит здесь с прошлого года, и сколько их тут перебывало: и из леспромхоза, и из Богучан, и еще откуда-то! Сколько актов написано!.. А толку никакого, никто ничего понять не может.

Бреус с Микутским помолчали, походили вокруг. Видно, что над агрегатом возились: светло-зеленая окраска захватана грязными руками, торчат сорванные с клеммы концы проводов; двигатель, видимо, уже запускали; на приборной панели — ни прибора, одни дыры.

— Пойдем покурим, — сказал негромко Бреус.

Они вышли, сели на лавочку у стены.

— Ну что? — спросил он. — Идею надо брать, это наш шанс! Представляешь? Запустить, и — ультиматум директору!

— Да я уж присматривался к нему. А ты слышал, что сказал Генка?

— Не прибедняйся — проектируешь судовые установки в тысячи сил и не щелкнешь этой железяки?

— Но я ж не энергетик — я дизелист!

— Не поверю, что