способность дать оценку происходящему не роскошь, доступная интеллектуалам, это жизненная необходимость. Для реализации этой цели на сайте Соловецкого монастыря в разделе «Пастырская страничка» (подраздел «Ответы пастыря») выложены ответы на вопросы, касающиеся боевых действий на Украине^[6]. Также был проведён ряд эфиров о тревоге по поводу боевых действий и связанных с ними событий. Большинство записей сопровождается перечнем поднимаемых тем^[7]. Первые два эфира объединены условным названием «Ситуация на грани — не справляюсь». Здесь подробно обсуждаются некоторые взгляды на тему преодоления стресса. Следующие восемь эфиров собраны под названием «Боевые действия. Как справиться с тревогой». Они посвящены тому, что можно посоветовать гражданскому населению, но также рассматривается и картина мира, которую можно предложить и тем, кто непосредственно принимает участие в боевом соприкосновении. Дальнейшие эфиры объединены названием «Печать войны». В них поднимается тема ПТСР, тема боевой психической травмы. Люди, пришедшие с войны, будут жить рядом с нами, они нуждаются в нашей помощи. Обретут ли они её, зависит отчасти и от того, насколько мы понимаем, как им можно помочь.

В заключение сборника приводится «Молитвослов православного воина», содержащий молитвы, часть которых воин может выучить на память, с их помощью укрепить свою связь с Богом и стать способным черпать через них опору и утешение в Боге. Молитвослов предваряет небольшое вступление, в котором повествуется о значении веры в Бога, приводятся краткие сведения об Архангеле Михаиле и священномученике Харалампии.

Составитель благодарит Дмитрия Ф., Артура Н., Александра П., Варвару С., Владимира С. и Лиану С. за помощь в издании книги, а также выражает глубокую признательность Александру Т., Людмиле М., Надежде З., Надежде Е., Екатерине Е., Арифу А. за консультации и разъяснения и Дарии П., Наталье У., Марии Д. за помощь в создании текста.

Отец Арсений. Избранные главы

Отец Платон Скорино^[8]

В старинном патериконе прочёл я когда-то сказанное святыми отцами о том, что Господь предоставляет каждому человеку возможность оглянуться на пройденный жизненный путь, осмыслить его и определить свое отношение к Богу и сделать шаг к познанию Господа или оттолкнуться от Него. В жизни постоянно происходят события, которые дают возможность всем ощутить и осознать Бога и прийти к нему. Право выбора принадлежит человеку. Господь, создавая вокруг человека цепь определённых событий, хочет помочь мечущейся человеческой душе прийти к Нему, и вина наша, если мы оттолкнём путь к спасению. В моей жизни было несколько таких переломных моментов, когда мне предоставлялась возможность решать — куда идти? Дважды (так кажется мне) оттолкнул я протянутую мне нить Истины, но Господь был милостив и ещё и ещё раз выводил меня на дорогу веры. Благодаря милости этой, стал я верующим, христианином, а потом и иереем.

На пути к вере встречал я людей замечательных, истинных помощников Бога, которые много помогли мне, многому научили и примером своей жизни показали, что такое христианин». Так говорил мне о. Платон, временами замолкая, задумываясь и потом опять продолжая рассказ.

Высокий, крепко сложенный, с открытым, типично русским красивым лицом, серыми глазами, в которых жило упорство, сжатыми губам, он производил впечатление волевого человека, готового преодолеть любое препятствие. И в то же время лицо его было необычайно добрым, и в глазах, казалось, сейчас же отражалось всё происходящее вокруг. Отражалось непосредственно. Я почему-то решила, что такой человек, как о. Платон, если нужно, положит за друзей жизнь, но в ярости, вероятно, страшен, коли до этого дойдёт дело. Мысли мои пролетали мгновенно, а о. Платон продолжал начатый разговор.

«Скажу Вам! Рассказывать получается вроде бы сложно, а в жизни куда всё проще складывается. Ленинградский я, из детского дома. Кончил семилетку и пошёл работать слесарем на оборонный завод, поэтому в армию не взяли в мирное время. В партию не успел вступить — двадцать третий год только пошёл, когда война началась, но всегда был в активе — в школе, в пионерах, в комсомоле. В танцах, массовках, вылазках и во всём прочем старался быть первым. Сейчас уже скрывать нечего, за девушками много ухаживал, да и меня они не забывали. Модно было в те времена заниматься антирелигиозной пропагандой, ну и я тут был не из последних…

В сорок первом году, как война грянула, я сразу же добровольцем пошёл. Сильный, здоровый — назначили меня в разведку. Целый год воевал благополучно: ни ранения, ни царапины серьёзной. Тогда думал — везло. Убило командира у нас снарядом, назначили нового лейтенанта. Увидели мы в нём этакого интеллигента, чистоплюя, или, как тогда говорили, «из чистеньких». Невысокий, худощавый, щупленький, разговор ведёт культурно, без ругательств. Задание даёт, словно чертёж выписывает, точно, ясно, требовательно. Нам-то, обстрелянным солдатам, показался он хлипким, несерьёзным. Сидя-то в блиндаже, каждый распоряжаться может, а как в разведке себя покажет? Но удивил он нас в первый же выход на разведку. Про хорошего солдата говорят: не «воевал», а «работал». Лейтенант наш именно работал, как артист. Бесстрашен, осторожен, аккуратен. Ходит как кошка, ползёт по земле словно змея. Солдат бережёт, сам за других не прячется, а старается, где надо, первым идти. Недели через три пошли мы в дальнюю разведку по немецким тылам. Трудный, опасный поход. Обыкновенно уйдут группой человек шесть-десять, данные по рации сообщали, но в большинстве случаев не возвращались — гибли. Вышло нас с лейтенантом восемь человек, прошли линию фронта — двоих потеряли. Оторвались от немцев, вошли в тыл к ним, благо местность лесистая, и стали вести разведку. Ходили шесть дней, каждый день сведения по рации передавали, но потеряли в стычках с немцами ещё троих. Осталось нас трое: лейтенант Александр Андреевич Каменев, сержант Серёгин и я. Получили приказ идти к своим. Легко сказать — идти назад. Немцы нас ищут, ловят. Они ведь тоже не промах. Пробрались мы к переднему краю, дождались ночи, залегли, изучаем обстановку. Где перейти? Выползли на нейтральную полосу, тут-то нас немцы и обнаружили. Залегли мы в воронку. Начали немцы артиллерийский обстрел полосы, повесили над головами осветительные ракеты и поливают пулемётным огнём. Тут-то меня и контузило. Серёгин незаметно ухитрился из воронки уползти к нашим, а мы с лейтенантом остались. Я почти всё время терял сознание, лейтенанта легко ранило в ногу. Пришёл я на мгновение в себя и подумал: уползёт он, как Серёгин.