Кузьма Прутков Путь к совершенству. Часть 4

В данном произведении использованы выступления

Игоря Николаевича Данилевского

Клёсова Анатолия Алексеевича.

Этот день для Фёдора оказался особенно тяжёлым. Программа тренировок постоянно увеличивала объём физических нагрузок. В физическом плане он уже в разы превосходил себя в прошлом. Откуда-то всплыла цитата:

«Единственный человек, с которым вы должны сравнивать себя — это вы в прошлом. И единственный человек, лучше которого вы должны быть — это вы сейчас», — Зигмунд Фрейд.

Интересно — откуда я всё это знаю? — удивился Фёдор.

Он блаженствовал, развалившись на диване.

Если армейский бронированный костюм оснащён экзоскелетом с сервоприводами, системой жизнеобеспечения и прочими улучайзерами, зачем все эти изматывающие тренировки?

Почему, здесь всё не так?

Многое что было раньше, здесь имеет совсем другой смысл.

Ладно, у меня же есть с кем поболтать на эту тему — подумал Фёдор, вставляя пластинку в слот.

Свет погас.

Когда освещение восстановилось, он оказался в уже знакомом кабинете, заставленном массивными шкафами с книгами.

Напротив, него сидели двое незнакомых немолодых мужчин.

Один из них был интеллигентного вида. Костюм, галстук, очки в тонкой оправе придавали ему вид обычного советского профессора. Весёлое, доброжелательное лицо располагало к общению. Это образ Игоря Николаевича Даниле́вского, советского и российского историка, источниковеда, специалиста по Древней Руси. Обращайтесь ко мне — Игорь, произнёс он.

Обращайтесь ко мне Анатолий, — я образ Клёсова, Анатолия Алексеевича доктора химических наук, профессора — представился второй мужчина в расстёгнутой светлой рубашке. Колесов получил известность как автор «ДНК-генеалогии», продвигаемая им как новая наука по изучению миграции популяций и генетической истории человечества.

— Да, начало интересное. Похоже пластинка окончательно сломалась! Теперь у неё раздвоение личности — пошутил Фёдор.

— Пластинка — это ключ. Головотяжец на вашей голове тоже больше ключ, чем самостоятельное устройство.

Каждое занятие формируется индивидуально, с участием очень мощных нейросетей, узких специалистов по нужным направлениям. Процесс контролирует группа психологов. Человеческая психика очень хрупкий механизм, нам нужны новые профи, а не сумасшедшие — с улыбкой сообщил Игорь.

— Герои наших образов, имели в прошлом разные точки зрения. Это позволит ответить на ваши вопросы максимально объективно и точно — сообщил Анатолий.

— Почему многое, что было раньше, сейчас имеет другой смысл? — повторил Фёдор свой вопрос.

— А чего вы ожидали, так было всегда — засмеялся Игорь — Вот пример, который вам точно известен. Все читали басню «Стрекоза и муравей». Как там начинается:

«Попрыгунья Стрекоза

Лето красное пропела;

Оглянуться не успела,

Как зима катит в глаза.»

Замечательно, вы стрекоз видели?!

А?! Стрекоз видели!? Видели?!

Вы видели, как они прыгают?!

Я тоже не видел.

А как они поют, слышали?!

Нет!

Но на рубеже 18–19 веков стрекозой называли цикад! Цикада, которая прыгает и поет.

То, что это точно так — мы можем убедиться, потому что Иван Андреевич Крылов в данном случае позаимствовал сюжет у Лафонтена:

«Всё лето стрекоза в то только и жила, что пела; А как зима пришла,

Так хлеба ничего в запасе не имела». — Жан де Лафонтен.

Который свою очередь позаимствовал его, у кого?! — У Эзопа!

«Я, не ленясь, все лето напролет пела. Расхохотался муравей и хлеб спрятал» — Эзоп.

Эзоп и Лафонтен писали о цикадах!

Мы же этот текст понимаем неправильно, как и многие другие, пришедшие из древности тексты.

Вы оказались в похожей ситуации.

Я ответил на ваш вопрос? — поинтересовался Игорь.

— Да, а как тогда вы понимаете, о чём писали те — древние авторы? Поинтересовался Фёдор.

«Наука — это возможность удовлетворять собственное любопытство за государственный счёт»

— Как историки обращаются с «источниками»? — продолжил Игорь — Историки ведь не видят прошлое непосредственно, да? Они сначала реконструируют его, а потом делают вид — что это и есть объективная реальность, с которой они имеют дело!

Как сделать так, чтобы эта «объективная реальность» — была максимально объективной? — к чему нас все время призывают, и, что практически не выполнимо? Не выполнимо по одной простой причине — мы с вами вынуждены знакомиться с прошлым только через посредника — через «источник». А «источник» всегда субъективен!

Именно поэтому репортёры нашего времени сами ничего не снимают! Встроенные камеры имеют круговой обзор в очень высоком разрешении, а снятое сразу же передаётся на удалённый терминал.

Ни один репортёр неспособен точно запечатлеть источники всех проблем и правильно описать ход событий! Его задача — попасть в нужное место, в нужное время — а дальше дело техники!

В репортёры подбирают людей с определёнными качествами.

Чтобы иметь возможность держать руку на пульсе жизни, они являются первым помощником руководителя группы.

Их возможности должны быть достаточными для того, чтобы заменить любого члена группы. Да, это не полноценная замена, но это позволяет понять специфику работы и более объективно оценивать действия других.

Одна мысль о том, что все, кто попадают в объективы вашего оборудования могут стать героями для будущих поколений, дисциплинирует окружающих вас людей, заставляет быть лучше, чем они есть на самом деле.

Записи хранятся три года и удаляются — если конечно не случается каких-то происшествий. В случае происшествий, они перемещаются в другой архив и анализируется.

Субъективный взгляд — и с этого начинается все!

Я понятно всё объясняю? — поинтересовался Игорь.

— А сколько сейчас русских осталось? — неожиданно спросил Фёдор.

— Это зависит от того, кого вы считаете русскими, вот Алекса́ндр Серге́евич Пу́шкин — он русский? — ехидно поинтересовался Игорь.

— Конечно русский — ответил Фёдор.

— Пушкин всегда гордился своим прадедом по матери — африканцем Абрамом Петровичем Ганнибалом, слугой и воспитанником Петра I, военным инженером и генералом. В геноме русского народа перемешено столько кровей — взять того же скандинава Рюрика и его братьев! — сообщил Игорь

— Нельзя по именам делать такие выводы! Когда мы наконец найдём и проверим останки Рюрика — он наверняка окажется