креативный. Может, не надо торопиться? — А кстати, почему ты не переносишь врачей? Такой большой мальчик и боишься?

— Понимаю твой сарказм. Но это долгая история. Понадобится точно не одна яичница-ромашка, чтобы дослушать.

— Я заинтригована. Но сейчас только 10 утра, суббота. Так что если твоя история мне понравится, кто знает, может, я останусь на обед и приготовлю нам сосиски улыбочкой?

— Что ж. Раз ты настаиваешь. — Игорю Вера еще вчера понравилась, поэтому ее предложение остаться на обед его обрадовало. Тем более есть повод рассказать ей о своем медицинском опыте. Шутка ли? — Как это часто бывает, недоверие посетило меня не сразу. К нему меня подвела череда каких-то нелепых историй в кабинетах врачей, которые заканчивались оптимистично без их вмешательства. И тогда я подумал — а зачем мне вообще вызывать “Скорую” по любому чиху? Приберегу эту опцию на действительно опасный для жизни случай.

А так, мой первый травматичный опыт посещения врача случился, когда я был прыщавым юнцом лет 15-ти. Надо мне было к дерматологу — какая-то подозрительная сыпь появилась, и это явно были не прыщи. Захожу я, значит, в кабинет. И вижу — врач-то мне знакома. Это лучшая подружка моей старшей сестры. Все мое детство они хихикали надо мной на пару, а то и издевались. И вот ситуация: она врач, я пациент. Она внимательно слушает мою жалобу, не подавая вида, что мы знакомы, и первое, что говорит, это: “Ну что ж, снимайте трусы”. “Что, прямо совсем снимать?” — я решил все же уточнить. Совсем, говорит. Нормально? Но она старше меня, еще и врач, я не смею ослушаться. Снял, значит. Стою, жду вердикта. А она так отворачивается от меня и бормочет: “Не годится”. Мне прям как серпом эта фраза… Ну, ты понимаешь. Я как стоял, так и продолжил — будто ноги к полу приросли. Тут она делает такой театральный вздох и повторяет: “Не годится”. Я так-то с первого раза понял, но зачем вот так рушить жизнь молодому парнишке и повторять то, что не хотелось слышать и в первый раз? Стою чуть не плачу, не шевелюсь. Наконец, она оборачивается ко мне, смотрит прямо в глаза и уже громче повторяет: “Ягодицы! Ягодицы покажи!”. Неловкая ситуация получилась, в общем. В тот день я еще и к лору отправился — слух проверить.

Вера старалась ржать шепотом, чтобы и яичницу не выплюнуть ненароком, и хозяина не обидеть. Наконец, сказала: “Так. Ну а сыпь-то чего?”

— Чего-чего. Сама отвалилась от этого позора. Но погоди. — Игорь не собирался останавливаться. — Шли годы. Уже будучи в универе, надо было мне диспансеризацию пройти. Терапевта, окулиста, уролога быстренько прошел, настала очередь эндокринолога. Захожу я в кабинет. Повсюду — тут ты не подумай, я без претензии, однако же странно встретить такое в кабинете врача — иконы. Большие, маленькие, всякие. Врач поворачивается ко мне, настороженно осматривает издалека. Наконец, встает с места, прикасается ко мне где-то в районе горла и тут же отпрыгивает со словами: “Ого, какая у вас сильная аура!”. После трижды вымыла руки с мылом и села что-то строчить в мою карту. Как там поживает моя щитовидная железа, я так и не узнал. Зато вышел с осознанием, что аура у меня “огого”. И это сказал мне не просто врач, а врач верующий. Шарит, стало быть.

— Ахаха, ну это скорее даже забавно. А все-таки интересные случаи ты описываешь, но не криминальные, чтоб вот так доверить незнакомке штопать твой лоб, — улыбнулась Вера и искоса взглянула на руки Игоря. У нее была страсть — мужские руки. Игоревы были хороши: жилистые, с длинными пальцами, усыпанные олдскульными татуировками от самых плеч и до запястий.

— Погоди. Это разминка была. Там продолжение. Через месяц я застудил шею. Повернуть не могу, сидеть не могу, лежать не могу. Зато могу сидеть у горячей батареи и не шевелиться. Были праздники, записаться к врачу я справился не сразу — еле дозвонился. Наконец, настал день записи. Захожу в кабинет и вижу врача, которого я сразу узнал. Ну что ты улыбаешься. Не та первая барышня, нет. И не эндокринолог. Уролог это был. Обсуждали мы с ним кое-какие делишки мужские с месяц назад на диспансеризации, а тут на тебе — он и неврологом может! Ну, я сажусь к нему и рассказываю как было — с самого начала. И как на сноуборде гонял в толстовке, и как фотосессию устраивал на снегу, чтоб девчонок впечатлить, и как на следующее утро почувствовал себя лет на 80 старше, потому что разогнуть шею был не в состоянии. Сопровождал рассказ жестами для наглядности. Вот тут, мол, защемило (на шею), а тут, дескать, мозгов нет (тут уж не мог не показать на голову). Док внимательно выслушал весь мой монолог. Поправил очки. Насупился как-то даже. И, наконец, сказал: “Так. Ну а от меня вы чего хотите?”. Надо сказать, я ожидал услышать что угодно, но не это. Страшно извиняясь, я заторопился к двери — посмотреть номер кабинета. Наверное дверь перепутал! Заглянул за дверь, вернулся. Нет же, я ничего не перепутал. Кабинет номер 6. И чего этот многофункциональный специалист так удивляется моему приходу? Он снова заговорил: “Кабинет-то вы не перепутали. Это действительно номер 6. Вот только, судя по вашей жалобе, вам бы к неврологу, а не к урологу”. Только тут я вспомнил, что записывался по телефону. Эти там меня не расслышали и записали к урологу вместо невролога. Короче, шея сама прошла от такого стресса. С этого момента я начал подозревать, что с медициной у меня как-то не ладится…

— Ой, ну ты нагнетаешь. Ну не расслышал ты врача разок, ну не расслышали тебя другой. Ерунда же, согласись? Ты главное, крови не боишься? Уколов там? Ну и ладушки. Остальное не бери в голову, — Вера, пусть и говорила эти слова с улыбкой, а все же слегка лукавила. Она до сих пор помнит тот случай, когда она развелась с мужем…Рассказать что ли?

— Вот так, значит? А знаешь ли ты, Вера, что в нынешние времена такое поведение называется обесцениванием? То-то же. Вижу, ты никуда не торопишься, а потому продолжу. В общем, с шеей я тогда разобрался. Само рассосалось. Только вот чуть ли не сразу после у меня отнялась рука. Ну как отнялась. Поднимать ее с трудом мог, опускать тоже не нравилось. А руки мне нужны, знаешь ли. Ты, кстати, не поинтересовалась, кем я работаю. А я ручных дел мастер так-то: на балалайке играю в оркестре.

— На… балалайке? — Вера захлебнулась остатками кофе. Внешность Игоря, статного рослого мужчины со стильной стрижкой и руками ее мечты, никак не выдавала в нем балалаечника. Хотя, если задуматься, как она себе его представляла? Мужичка в ушанке и косоворотке? С водкой за пазухой?

— Вижу по твоим глазам, как прибавляю себе очков. Сыграю тебе еще, погоди, — Игорь улыбнулся еще шире, — но насчет руки я не закончил. Дело было срочное. Побежал я опять в ту клинику,