К великому сожалению, иногда они все же просачиваются, позволяя злым языкам, а также откровенным недоброжелателям его светлости сеять возмутительные кривотолки и смуту.

Оказавшись впервые внутри шикарной кареты, я тут же потерял ощущение реальности и словно пребывал в сказочном сновидении, совсем не понимая, с какой целью передо мной изъясняется приближенный к герцогу господин.

Увидев мою полную растерянность, Сарантонелло растянул толстые губы в добродушной улыбке, так не вязавшейся с холодным цепким взглядом, провел унизанными перстнями пальцами по ухоженной бороде и доверительно произнес:

— Вскорости я растолкую, в чем будут заключаться твои обязанности. А пока знай — все твое прошлое существование обрело смысл лишь потому, что, как оказалось, являлось прологом нашей встречи. Теперь у тебя появился шанс забыть о своей никчемной, пустой, полной нужды и лишений жизни среди имевших несчастье родиться простолюдинами.

Признаться, после такого ошеломляющего заявления у меня окончательно пропал дар речи, чем не преминул воспользоваться бородач, который пару раз сладко зевнул и потом дремал весь оставшийся путь. Задрапированные окна скрывали направление нашего движения, к тому же я потерял счет времени, а когда сам начал клевать носом, услышал скрип открываемой молодцом с рапирой двери.

— Выходи, — коротко бросил он мне, после чего принялся помогать проснувшемуся бородачу выбраться наружу.

Спустя миг я стоял на лужайке перед утопающим в кустах роз опрятным каменным домиком с черепичной крышей, окруженным по периметру кипарисами.

— Замок герцога полон сплетников из числа обслуги. Даже отобранные и проверенные стражники с письмоводителями не умеют держать язык за зубами, будь проклята болтливая человеческая натура! Поэтому будешь жить в одном из моих скрытых от посторонних глаз обиталищ, — сказал Сарантонелло, подталкивая меня к резной дубовой двери с изящными коваными украшениями и массивной бронзовой ручкой.

С того дня я стал жить под крышей дома, о котором нищий с паперти не мог даже мечтать. Правда моя свобода ограничивалась пределами розового сада возле него, о чем хозяин жилища меня сразу предупредил и более чем убедительно предостерег от побега.

— Достану из-под земли, и тогда позавидуешь мертвым, — приговаривал он, при этом расплываясь в гостеприимной улыбке.

Но куда я мог убежать, а главное — зачем? Еще с утра мне грозила голодная смерть, теперь же я получил разрешение пользоваться припасами погреба и кладовых, где имелись овощи, фрукты, яйца, сыр, вяленое мясо и мед. К тому же я был на седьмом небе от того, что просто ступаю по сверкающему дубовому полу, присаживаюсь на чуть поскрипывающие резные стулья с высокой спинкой, провожу пальцами по изгибам бронзового светильника, подставляю ладони под падающие сквозь витражное стекло гостиной разноцветные лучи и предвкушаю сладкий сон в занавешенной полупрозрачным балдахином высокой кровати.

Экскурсия по жилищу могла продолжаться бесконечно долго, но мне было велено поскорее смыть с себя грязь и запах пота на заднем дворе, где имелись большой чан с водой, медный ковш, отвары трав и шарики папоротниковой золы. После помывки я облачился в свежее платье и словно заново рожденный вернулся в дом, где загадочно улыбающийся Сарантонелло схватил меня за руку, а затем подвел к висящему на стене в гостиной небольшому написанному карандашом портрету какого-то знатного дворянина, раскинувшегося в массивном кресле.

— Наш нынешний герцог Август Мальро, сын его светлости Амфиона Мальро, правившего без малого три десятка лет и уже два года как почившего. Неудивительно, что вы его не узнаете, ведь даже местные обитатели плохо знают герцога в лицо. Причиной тому его болезненная нелюдимость, слабое здоровье и убежденность в том, что портрет способен забирать жизненную силу у изображенного на нем человека. Поэтому сейчас ты взираешь на недоступную ни одному коллекционеру редкость — написанный по памяти рисунок иноземного живописца, встречавшегося несколько раз с Мальро в качестве посланника соседнего княжества. Образ герцога здесь передан особенно точно, в отличие от представленного на единственном разрешенном в его владениях портрете. И самое поразительное, Риддек — ты тоже имеешь немалое сходство с работой этого одаренного художника-дипломата, что меня потрясло при нашей случайной встрече на паперти собора, — закончил он свое разъяснение и перевел взгляд с рисунка на мое лицо.

Признаться, я уже позабыл, когда видел свое отражение в зеркале, а потому совершенно растерялся из-за услышанного и с минуту не мог вымолвить ни слова, после чего произнес глупейшую фразу:

— Это наказуемо?

— Это возлагает на тебя очень серьезные обязанности, особенно в свете всего мною сказанного об Августе Мальро, — молниеносно ответил Сарантонелло с появившейся в голосе сталью. — Наш герцог неустанно печется о каждом проживающем в его землях смертном, даже если поначалу может создаться иное впечатление. Род Мальро одним своим существованием приносит благоденствие в эти края. Но, как известно, любая ниспосланная Небесами власть во все времена имеет массу тайных и весьма влиятельных врагов, только ищущих повод сначала очернить, а затем окончательно растоптать ее. Стоит ли говорить, что ненавистники герцога его нашли, как только прознали о неважном состоянии здоровья хозяина родового замка. В ход пошло старое проверенное средство — злонамеренное распространение слухов, домыслов и сплетен о полной недееспособности Мальро в связи с прогрессирующим безумием и пристрастием к одурманивающему соку растений, которое доставляют мореплаватели из дальних стран исключительно для лекарских снадобий. Причем в среду простолюдинов пускали грубо состряпанную ложь с самыми нелепыми подробностями о приступах падучей у герцога прямо во время жутких оргий, якобы творящихся в замке. Знатное же сословие охотнее верило искусно сложенным вымыслам про тайный сговор Мальро с властителями соседних королевств и княжеств, которые пользуясь его безволием из-за ухудшающегося здоровья будто бы смогли без особого труда выторговать для себя значительные куски спорных территорий на границе. Дьявольский расчет врагов был на то, что герцог-затворник не сможет развеять намерено распущенные слухи по причине своей нелюдимости и, что греха таить, их расчет во многом оправдался. В результате таких злонамеренных, а главное тщательно продуманных действий была брошена тень сомнения на способность Августа Мальро возглавлять земли, издавна принадлежавшие его потомкам. Кое-кто