а в следующий миг Ашу Сирай сгрёб его за грудки и оглушительно рявкнул прямо в лицо:

— НЕ СМЕЙ ВМЕШИВАТЬСЯ В МОЮ ИГРУ!

От этого рыка длинные чёрные пряди Люиса взметнулись вверх, у меня подкосились ноги, а клочья тумана разлетелись в стороны, открывая бесчисленные высокие колонны из тёмного камня, уходившие куда-то высоко и далеко. Под ногами показались тёмные плиты, на которые я и села, не в силах устоять от испуга и неожиданности.

Двое мужчин смотрели друг другу в глаза, и золотые явно не желали злить алые ещё больше.

— Брат… — Люис с натянутой улыбкой осторожно покосился на кулаки Шута, стиснувшие его одежду. — Не горячись! Я же просто хотел поговорить с…

— Ещё раз сунешься, рога потшибаю! — намного тише, но от этого ещё страшнее прорычал Шут, слегка встряхнув Люиса. — Ты меня понял?

— Понял, понял, отпусти уже, — слегка побледневший Люис осторожно двумя пальцами взял запястья Джастера, и Шут разжал руки.

— Ты мне наряд чуть не испортил, что про меня дама подумает…

Я молчала, до глубины души потрясённая удивительным сном.

Шут сложил руки на груди и недовольно и хмуро смотрел на Люиса. Тот досадливо цокая языком, снова уложил пряди на плечи, тщательно пригладил волосы и придирчиво разглаживал помятую на груди ткань.

Звериный оскал Джастера исчез, но глаза по-прежнему горели алым.

— Я вижу, ты всё такой же горячий, — Люис довольно улыбнулся, как ни в чём не бывало. — Что ж, я тоже искренне рад тебя видеть после нашей долгой разлуки. И раз уж ты, наконец, зашёл ко мне в гости, давай кое-то обсудим. У меня как раз есть отличное…

Я не успела ничего сказать или сделать, как в мою сторону сверкнуло алым и в следующий миг меня выкинуло из удивительного зала в реальность, как если бы из толщи воды за шкирку вытащили на поверхность одним мощным движением.

Ошеломлённая таким пробуждением, я села и глотала холодный сумрачный воздух. Перед глазами всё плыло, и я не могла понять: это ещё остатки сна или сейчас едва светает и вокруг настоящий туман с реки?

Не знаю, сколько я так сидела, пытаясь прийти в себя и понять, что это вообще было. Даже утренний промозглый холод и умывание росой не помогли принести ясность в мысли.

Никогда прежде я не видела таких снов. Положа руку на сердце, я вообще никогда не помнила, что мне снилось, а в последнее время, кажется, вообще спала без всяких сновидений. Но то, что я увидела сейчас, было… ошеломляющим, удивительным и очень необычным.

Такое чувство, что все было не во сне, а… на самом деле.

От этой мысли меня вдруг прошиб такой озноб, что я обхватила себя за плечи, чтобы не застучать зубами от наконец-то добравшегося до меня холода, и торопливо нырнула обратно под полог.

Бахира рядом только вздохнула и повернулась на другой бок, натягивая покрывало повыше. Пытаясь согреться, я вспомнила, как было тепло под плащом Джастера, и в первый раз после пробуждения посмотрела в сторону потухшего кострища.

Шут спал по ту сторону костра, с головой укрывшись чёрным плащом, блестевшим от серебристых мелких капелек. Из-под плаца торчали мокрые сапоги. Три бутыли — две стеклянные и одна глиняная, — лежали в невысокой траве и поблёскивали влажными от росы боками. Торбы было не видно, наверно, Джастер подложил её вместо подушки, как иногда делал.

Я закрыла глаза, покачав укоризненно головой. Ох, Янига, Янига, уже взрослая ведьма, сколько всего повидала и узнать успела, а всё ещё впечатлительная, как дитя малое! Вот он, спит, как ни в чём не бывало! А я опять себе всякое придумала, чего нет и быть не может! Наслушалась Бахиру, надумала себе всякого, вот и приснилось такое.

Друг Шута, Люис… Ответит на мои вопросы… Расскажет тайну прошлого Джастера… Ну надо же…

И всё-таки, жаль, что это был сон. Хотя… Я бы наверняка опять что-то придумала, чего нет, и не было на самом деле. Сколько раз уже он надо мной смеялся из-за этого.

Тем не менее, мне очень хотелось поделиться таким удивительным видением, но я только прикусила язык. Конечно, Бахира — Сновидица, и наверняка много знает про сны. Только вот сны, которые посылает Датри, точно совсем не такие, что я сейчас видела. Не будет Мать Матерей являться в виде черноволосого красавца и называться другом Шута, чтобы раскрыть мне его тайны. Во сне я могла такое подумать, но сейчас понимала, что это глупость. И мне совсем не хотелось, чтобы руятон маджан из-за этого сна смотрела на меня с жалостью, как на влюблённую дурочку.

Джастеру я бы рассказала. Только он опять предложит научиться на лютне играть и сказки рассказывать. Всё равно нам сейчас придётся как-то деньги на дорогу и еду зарабатывать. Танцевать я так и не научилась, зелья продавать как ведьма, пока не могу, вот и буду… трубадуркой.

Я представила себя тренькающей на лютне и рассказывающей сказку в каком-нибудь трактире — и даже фыркнула от смеха, до того нелепая картинка получалась.

Нет уж, Янига, ты ведьма, а не трубадур и не бродячая актриса, на публике выступать. Вот и думай, как можно денег заработать, пока будем до Вахалы добираться. Это же из-за неё Шут прятаться решил, и пока я с ней не разберусь, рыжей ведьме Яниге и её спутникам на дорогах будет очень небезопасно…

Вот о чём нужно с Джастером обязательно поговорить, а не о всяких глупых снах. И поговорить нужно, как он проснётся. Сам же сказал, что сегодня мы реку перейдём и в Эрикии будем.

Мысли о насущном окончательно вернули меня с небес на землю, я наконец-то согрелась под пологом и покрывалом, и снова уснула.