Ироним Минори Неожиданное наследство, или По ком кипит смола в аду?

1

Я уснул в кресле за столом прямо во время zoom-конференции. И уснул с видом самым неприглядным из самых неприглядных — обмякнув, запрокинув голову, раскрыв рот и похрапывая. Зазвонил телефон. Я дернулся, очнулся, и предательски сиплым голосом ответил в аппарат: «Слушаю». «Ироним, это неприлично», — сказал вкрадчиво организатор zoom-конференции и отключился, и я сделал в экран извиняющийся жест, мол, всякое случается, и все улыбнулись. Улыбнулись, как мне показалось понимающе. И тут мне в мессенджере пришло моё неприглядное фото, и я понял, что оно пришло всем — вот все и улыбнулись, и улыбнулись-то, оказывается злорадно. И сон вдруг как рукой сняло.

— Ироним. — Обратился ко мне организатор в общей трансляции. — Не хотите что-нибудь добавить?

«Да чтоб тебя!», — чертыхнулся я безмолвно, на миг вернувшись в давнюю школьную пору к учительнице по химии, на уроках которой я, то ли от сложности формул, то ли от ее бубнения, то ли от запахов химических каких, но засыпал регулярно, и именно так — вопросом «Ироним, не хотите что-нибудь добавить?» — она всегда меня и будила. И, как и тогда я помотал головой, мол, пойдите вы, Мари Ванна, в баню. И организатор (как и Мари Ванна в далеком прошлом) сказал: «Ну, тогда давайте заканчивать». И все в окнах на экране зашевелились, складывая что-то, вставая, беря в руки телефоны. Помахав всем, ведущий отключил трансляцию. Я опять обмяк в кресле и даже запрокинул голову попробовав снова заснуть, но сон не шел — не было того снотворного и убаюкивающего шума, сопровождающего важные встречи под который так сладко спится.

Дверь в комнату тихонечко приоткрыли. Заглянула жена и сначала вопросительно кивнула и, поняв, что мы закончили, зачем-то тихонечко спросила: «Закончили?». «Ну, тогда пошли обедать», — пригласила уже в полный голос, увидев, что я встаю.

2

За обедом поговорили, что я снова не написал ни строчки и что скоро проедим предыдущий гонорар. Я оправдывался — мол, нет вдохновения. Но обещался взяться за голову с удвоенной силой. Но тут же пожалел, что произнес это слово.

— А через два дня у ребенка день рождения. — Напомнила жена.

— Уже через два дня?!

— Уже через два дня. И ты ей обещал новые «Айфон» и «Макбук». Так что не подводи меня.

— То есть обещал я, а не подводить тебя?

— А кто у нас добытчик?

— Блин! Это же куева хуча денег!

— А не надо было обещать, тем более что никто тебя за язык, вернее за кошелек, не тянул.

— Это всё газики шампанского, будь они неладны!

Жена развела руками, мол, нечего на газики вину валить. В итоге пришли к рациональному, как нам показалось, решению — раз я уверен в своих творческих силах, то могу, не боясь, взять нужную сумму в кредит.

— Уверен? — переспросила жена. Так спрашивают, чтобы потом однажды сказать с укором: «А я ж тебе говорила!». И это «А я ж тебе говорила!» подходит для любого исхода — как отрицательного, так и положительного и показывает, что говорящий был в любом случае молодец.

— Ну, уверен. — Отвечаю, хотя совершенно не уверен. И, сославшись на необходимость сосредоточиться, заканчиваю разговор и ухожу к себе.

3

Сажусь в кресло, включаю компьютер, смотрю в него и пытаюсь вспомнить, зачем потратил целое утро на эту zoom-конференцию. И признаюсь себе, что это был просто повод не написать ни строчки. Потому что писать было нечего — не было ни одной стоящей идеи ни для комедии, ни для трагедии. «До глубокой мысли надо подняться» — было выжжено на деревянной пластинке, стоящей на столе. Кто мне ее подарил я не помнил, но помнил, что миру это подарил писатель и философ поляк Ежи Лец. И хотя я опять понимал, что думаю не о том, снова подумал: «Как человеку такое пришло в голову?! Как родился этот глубокомысленный каламбур? Ведь сколько не собирайся с силами для удачных мыслерождений, сколько не создавай уют для творчества, сколько не вей гнездо, чтобы снести в нем что-то грандиозное, творчество — это капризное непостоянство — приходит без стука, когда его не ждешь, и уходит, не прощаясь, когда хочет. И главное успеть подхватить что он него осталось и не забыть, оброненное им записать. А было! И было много раз, когда брошенная небесами мысль в одно ухо влетала, и только успевал ты вскрикнуть «Ура!», как из другого вылетала. И вмиг оказывалось что, словно её и не было! И в итоге оставалась досада, и ты давал себе обещание всегда иметь под рукою что-то для записи озарений.

4

Открываю почту. Два одинаковых сообщения: «Dear Ironim. This is Henry Kissinger. I am the manager of the Freemasons 33 fund. You have been awarded 10 million dollars. Please contact me on +7 10 266 033 1 033». Лишь взглянув, я понимаю, что это и отправляю оба в корзину, так как знаю, там написано: «Дорогой Ироним. Это Генри Киссинджер. Я распорядитель фонда «Масоны 33». Вам начислены 10 миллионов долларов. Пожалуйста, свяжитесь со мной по телефону +7 10 266 033 1 033». Это письмо с завидной регулярностью и упрямством мне шлют уже, наверное, год. Случается и другой аналогичный спам, но по имени меня называет только этот Генри Киссинджер. И почему Генри Киссинджер? Это что, самое доверительное имя? И неужели на такой тупой развод кто-то покупается? Там ведь только начнешь переписку, как попросят деньги за оформление этого филькиного наследства — на том и строится их лохотрон. И я вспомнил, что с указанного в емайле номера мне даже звонили как-то — я узнал его по двум 033 — но сбросил.

У меня был знакомый, попавшийся на уловку «вам причитается наследство». Он написал им: «Отстаньте от меня», думая, что тем самым ставит точку. Но оказалось, что точку поставили они, получив вместе с ответом его личные данные, включая файл с рабочего стола, где были записаны номера карт и коды. Я, помню, выслушав его тогда сказал: «Вань, ты дебил!». Он не обиделся, а снова заплакал, как и делал уже несколько раз в ходе недолгого рассказа. Потом он начал тему эту изучать и предупредил меня никогда не отвечать, даже если кажется, что не могут так долго слать одно и тоже письмо. «Они ждут, что когда-то ты подумаешь: «Ну не могут же они слать одно и то же письмо. И это пошатнет твою незыблемость, и ты им ответишь заинтересовавшись. И ты попался», — просвещал он меня. С тех пор всю подозрительную переписку я отправлял в корзину без сожаления.

5

— Ты куда? — спросила жена.

— Туда, куда не ходят поезда. — Ответил я обуваясь.

— То есть, как и обещал, пошел на дело?

— Ну, если поход в банк в нашей семье так называется, то да — я пошел на дело.

— Возьми сразу пятьсот.

— Э! Я ж не за молоком в магазин иду, где можно