воспоминании об этом, наклонив голову, чтобы Иосиф не видел ее глаз.

— Он был таким чудесным. Он рассказал мне много вещей, и...

— И?

Он осторожно опустил колыбель, чтобы пыль не попала внутрь.

— И он сказал мне... что у меня будет ребенок.

— Ребенок?

— Не просто ребенок, Иосиф, но... — Она взяла его руку в свою и прижала ее к своему животу. — Сын Божий.

Он отдернул руку, как будто собирался ударить ее.

— За какого дурака ты меня принимаешь? Кто...

— Он опустил руку, а затем медленно наклонился, чтобы поднять колыбель.

Она покачала головой.

— Нет! Ты не понимаешь? Давай я тебе покажу.

Она подняла свою юбку, обнажив живот. Знак руки ангела светился ярко—красным, за исключением белой звезды в центре. Звезды, под которой она горела.

— Вот. Здесь он коснулся меня, Иосиф. Это правда.

Он также касался меня здесь и здесь, подумала она с ликованием. Если бы он только знал, но нет. Она сохранит этот секрет, как и обещала.

* * *

Боль усилилась, и Мария корчилась в агонии, раздвинув ноги. Если она смотрела вниз, туда, где задралась ее юбка, на ее распухшей коже был виден след ангела. Ее успокаивала мысль о нем, о том, что произошло и что должно произойти. Теперь боль была сильнее, но не невыносимой. Она не обращала внимания на беспокойство Иосифа и сосредоточилась на воспоминаниях о том дне. Хотя она знала, что больше никогда его не увидит, она представляла, что ангел сейчас рядом. Что ее кожа такая же гладкая, как тогда, что он снова прикасается к ней, проводит гладкими руками по ее груди и бедрам. Она застонала, шире раздвигая ноги, и Иосиф подошел к ней.

— Пора? — спросил он.

— Все в порядке. — Она заставила себя говорить мягко, чтобы не показать, что ее мысли прерваны. — Ребенок выйдет, и все будет хорошо.

Она почувствовала движение внизу; ребенок проталкивался наружу. Время пришло.

На этот раз боль была сильнее, и она позволила ей увлечь себя, не обращая внимания на бессмыслицу Иосифа и голоса, которые говорили с ним на заднем плане. Трактирщик и его жена. Неужели после того, как они отказались, они действительно попытаются помочь? Она бы рассмеялась, если бы не было так больно. Еще одна волна тошноты, а затем яркая, сжимающая боль. Вспышка темноты и света.

Она снова была среди лилий, каталась по траве, а над ней парил некто с кожей, пахнущей медом и кровью. Солнце вышло, но она не могла разглядеть ни его лица, ни тела. Кем бы он ни был (не ангелом, как она сначала предположила), она видела лишь большую тень. Неважно, главное, что он чувствовал себя восхитительно, блуждая по всем частям ее тела. Ее спина выгнулась, и она почувствовала, что кто-то, не он, держит ее за плечи. Тень шевельнулась, а затем быстро опустилась. Резкая боль в груди, и она увидела, что из обеих грудей течет кровь; соски исчезли, вместо них появились густые слизистые выделения. Она боролась, но потом отдалась боли, наслаждаясь ею. Она раздвинула себя шире и, наконец, почувствовала, как он входит в нее, больше, чем она могла себе представить.

Боль была приятной.

Ей казалось, что прошло несколько часов, пока она прижималась телом к темноте, чувствуя ее глубоко внутри. Наконец наслаждение стало слишком сильным, и она закричала, чувствуя, как мчится по коридору, слишком темному, чтобы видеть, не ощущая ничего, кроме ветра, бьющего в лицо. Тень удалилась, унося с собой тяжесть. Она почувствовала себя легкой, свободной, как не чувствовала никогда раньше.

Моргнув глазами, она увидела, что в хлеву рядом с Иосифом стоит группа людей. В руках у него был сверток. Может ли это быть? Но она не... Ее живот снова стал плоским, и, посмотрев вниз, она заметила, что метка ангела потускнела и стала нежно-розовой, которую никто, кроме нее, никогда не увидит, если специально не искать. Еще один секрет.

— Он родился? — спросила она, привлекая странный взгляд жены трактирщика. Иосиф улыбнулся и повернул сверток к ней. Младенец был тихим и внимательным. Его темные глаза смотрели на нее, не мигая.

Мария улыбнулась и протянула руки, приготовившись к первому кормлению. Ее грудь болела, выделяя желтовато-белую жидкость, но не было никаких признаков того, что произошло раньше. Может быть, все это было в моем воображении, подумала она, когда ребенок начал сосать. Может быть, ничего этого не было. Я могла бы сейчас быть дома, спать, видеть этот ужасный чудесный сон. Ребенок поднял голову, и она увидела, что в его глазах нет белков. В следующую секунду он моргнул и все стало нормально.

Все это было правдой.

Этот ребенок станет гибелью человечества. Мария улыбнулась, вспомнив слова ангела: "Они поверят, что он сын Божий. Будут написаны книги, будут произноситься молитвы, будут вестись войны. Колдовство будет совершаться под видом чудес; мертвые будут ходить по земле. Люди будут убивать и предавать друг друга. Все во имя его. Одни будут почитать и любить его, другие ненавидить. А ты, как его мать... ты будешь обожаема".