- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (20) »
Р. В. ИВАНОВ-РАЗУМНИК АНДРЕЙ БЕЛЫЙ
Как камень, пущенный из роковой пращи,Браздя юдольный свет,Покоя ищешь ты. Покоя не ищи.Покоя — нет.Андрей Белый
I
Поэт, романист, критик и теоретик «символизма», Андрей Белый пришел в русскую литературу одним из «младших богатырей» декадентства. Старшие — пережили к тому времени «героический период» крайнего индивидуализма, самообожествления, отрицания общественности; они прошли до конца свою декадентскую дорогу и пришли в тупик, как раз ко времени появления «младших декадентов». Дальше пути не было; надо было Искать «новый путь»…«Младшие» осознали этот тупик если не с большей горечью, то, быть может, с большей непримиримостью, чем их старшие товарищи и учителя. «В моей пещере тесно и сыро, и нечем ее согреть; далекий от земного мира я должен здесь умереть» (Ф. Сологуб): на таком конце пути не в силах было остановиться «декадентство», — из него надо было найти исход; надо было майти исход из этой «ледяной пустыни» одиночества, «пустыни бессмыслия», «стеклянной пустыни» (все их слова). В пустыне этой бродит поэт и тщетно жаждет из нее исхода: вот одна из постоянных тем поэзии литературного ровесника Андрея Белого — Александра Блока. Безотрадность, безвременье, отсутствие смысла, отчаяние — вот чувства, общие всем «декадентам» на рубеже XIX и XX веков; и чувства эти пережил, быстро пройдя через их ступени, Андрей Белый в самом начале своего творческого пути. Весь его путь — борьба с «ледяной пустыней» космического одиночества, весь его путь — жадные поиски исхода из «пустыни бессмыслия».
Сирый, убогий, в пустыне бреду.
Все себе кров не найду.
Плачу о дне. Плачу…
Так страшно, так холодно мне, —
Душа, смирись: среда пира золотого
Скончался день.
И на полях туманного былого
Ложится тень.
Уставший мир в покое засыпает,
И впереди
Весны давно никто не ожидает.
И ты — не жди.
Нет ничего… И ничего не будет…
И ты умрешь…
Исчезнет мир, и Бог его забудет.
Чего ж ты ждешь?
(«Закат» 1902 г.)
Я буду вновь — один…
Сердцу больно, больно… Я один…
Опять один… Тоскую безнадежно…
Один он проходит в немые годины…
Я вознесен, судьбе своей покорный.
…………………………..
Лазурь, темнея, рассыпает искры.
Ряд льдистых круч блестит грядой узорной.
Я вновь один в своей пещере горной.
Над головой полет столетий быстрый.
(«Возврат», 1903 г.)
голосил
низким басом;
в небеса запустил
ананасом.
И дугу описав,
озаряя окрестность,
ананас ниспадал, просияв,
в неизвестность, золотую росу
излучая столбами червонца…
Говорили внизу:
«Это — диск пламезарного солнца»…
(«Ha горах», 1903 г.)
…И я — среди вершин.
Один — один… Жду знамений нежданных.
Один, один,
Средь бурь туманных.
Все, как в огне. И жду, и жду — Тебя…
И руку простираю я бесцельно.
Душа моя
Скорбит смертельно
(«Один», 1902 г.)
И от этой бессмыслицы — жизни человеческой и своего ледяного одиночества — поэт ищет не столько спасения, сколько забвения в воскрешаемом прошлом, близком и далеком, историческом и мифическом…
Грущу о былом:
Ах, где вы, любезные предки?
(«Заброшенный дом», 1903 г.)
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (20) »