поражённый громом. Хотя лучше бы это был гром. Он всё равно никак бы не повредил мне. А вот эти слова…

— Такова расплата, — серьёзно и без улыбки произнёс Бор. — Ты знал, на что шёл, когда объявил войну богам; когда вырезал всех асов в Мидгарде; когда объединился с Малекитом и тёмными эльфами; когда убил Бестлу, мою жену и мать Одина; когда разрушал Асгард; когда жестоко уничтожал моих друзей, соратников и побратимов. Ты будешь наказан за всё это.

В уголках глаз Бора появилась влага, но он не отвёл их, не стал пытаться позорно скрыть собственную слабость. Нет, он продолжал жёстко смотреть прямо на меня.

— Могучий «Король Королей» повержен, втоптан в землю. — Один стукнул сандалиями, и меня окатило пылью из-под его ног. — Такова судьба всех, кто выступает против существующего миропорядка.

Он продолжил говорить, но я уже не слушал. Сказанные ранее слова повергли меня в шок и никак не могли отпустить. Я уже давно не боялся за собственную жизнь. Ещё во времена, когда осознал собственную уникальность, неуязвимость, позволяющую не думать о защите. Но она была наружной. Меня всё ещё могла погубить духовная составляющая, влияющая на душу. И я не про бесполезную магию, ни одна из которых не сработала на мне, а уж асы старались и обыскали всю вселенную, всё, что могли. Поэтому единственным, что может меня достать, остаётся лишь он — дух, который эти двое усиленно пытаются сломить. И у них вполне может получиться!

Несмотря на многократно данные самому себе клятвы, я продолжал привязываться к людям: своему народу, друзьям, соратникам, любимым женщинам и детям, которые, к сожалению, не взяли и сотой доли моей особенности. Они были абсолютно обычными, но не менее мною любимыми.

И сейчас… все они… все они!

— Так что не надейся, — злобно прошипел юноша из расы асов, — что тебя найдут и освободят. Безусловно, ты привлёк внимание к своей персоне, Зариакс, и враги Асгарда попытаются тебя спасти. Наверняка это попробует осуществить Малекит и его тёмные эльфы, либо культ Дасс, либо ещё кто, коих набралось излишне много! Но никто и никогда не подумает искать тебя в Мидгарде, на собственной родине.

Я продолжал молчать, но его слова отдались неприятным ощущением… истины. Меня действительно не будут искать в Мидгарде, особенно после устроенного асами. Затопить всю землю! До чего же мерзкий способ уничтожить жизнь!

И вместе с тем любой из моих союзников, ныне предавших меня и откупившихся от Асгарда, те же тёмные эльфы из Свартальфхейма и их лидер, Малекит, будет уверен, что я заточён где-нибудь под дворцом самого Бора, чтобы у него всегда была возможность проверить надёжность созданной могилы. Либо на землях Нидавеллира — под контролем гномов. Может, в Нифльхейме, безлюдном мёртвом мире… Но чтобы поместить в тот же самый Мидгард?

Ха-ха-ха! Звучит как бред, но если вспомнить ранее сказанные слова про смерть всех моих людей — как близких, так и не очень, то… многое становится на свои места. Никто не сможет меня отыскать просто потому, что не останется никого…

Но, может… может, он врёт? Этот надменный глупец и слабак Один? Папочкин сыночек! Как бы я хотел выйти с ним один на один да с верным Искоренителем под рукой! О, резать его на куски было бы сущим блаженством!

Успокаиваю мысли. Я ещё успею подумать над этим позже. Да, Зар, не ломай голову зазря. Ублюдки смогли победить, но это лишь сражение, не вся война. Ибо пока я жив, ничего не закончено. Ничего.

Последнюю фразу произношу вслух, но получаю в ответ лишь пожатие плечами.

— Быть может, когда-нибудь мы найдём способ убить тебя окончательно, Зариакс, самозваный король королей и правитель всего Мидгарда, — сложил Бор руки на груди. Его злость уже улетучилась, взгляд аса всё чаще был направлен за его спину, на руины разрушенного Асгарда. — Зато сможешь выспаться, — ухмыльнулся он напоследок, давая знак слугам, чтобы они продолжили заливать меня сталью.

— Я не нуждаюсь во сне! — гневно выкрикиваю ему, давая волю капле своих эмоций, на что слышу лишь издевательский смех.

При желании спать я могу, но не видел в этом особого смысла последние несколько лет.

— Знаю… — удалось расслышать перед тем, как раскалённый металл залил уши и глаза.

Жжёт, но едва-едва. Если абстрагироваться, то можно посчитать это за тёплое парное молоко. Принимал я как-то в нём ванны — не очень удобно, на самом деле. После молока обязательно нужно прополоскаться в обычной воде. Но вообще в последние лет десять полюбил «огненную ванну», когда погружался в огромную печь, раскалённую до красного состояния, и мои маги поливали меня потоками огня. Идеально очищало всё тело, и запах после подобного становился… Приятный…

Заодно волосы на голове сжигало, хоть и лишь до определённого уровня, примерно на два пальца. Остаток был неуязвим, как и всё прочее тело. Благо, что волосы имели такую неприятную особенность (невозможность состричь или как-либо убрать полностью) лишь на голове, остальные сгорали без остатка. Ну и ресницы с бровями тоже оставались нетронутыми, но те вообще не росли, как и борода с усами, и ногти, что меня крайне радовало.

Сейчас же ощущение заливания головы раскалённым металлом не отдавало никак и ничем. Я попросту едва его ощущал. Более того — если захочется, я могу полностью заблокировать это чувство. Да уж… такая вот особенность организма. Полнейшая неуязвимость ко всему. Я не могу умереть и даже получить какие-то раны. Они попросту не появляются на моём теле! Ничто из всего известного мне и известного асам не смогло нанести мне ни единой царапины. А уж в оружии «боги» знали толк. Тут были и молнии, и огонь, и жерла вулканов Муспельхейма — огненной земли… Конечно, и простое оружие. Ха-ха, и «непростое» оружие тоже! Но всё было нипочём. Магия же, как уже было сказано, и вовсе отказывалась касаться моего тела. Просто соскальзывала с него. А то, что всё-таки доходило, не причиняло никакого вреда.

Я был идеален, если бы не одно «но». Физическая сила на уровне простого человека. Только не уставал, не болел и не нуждался во сне, пище или воздухе. В магии тоже бессилен. Ибо как она соскальзывала с меня, так и я не мог до неё дотронуться.

Из-за этого мне приходилось постоянно пользоваться оружием, чтобы убивать сильных противников, которых в ином случае сам не мог даже задеть. «Искоренитель» — мой меч, сила которого позволяла оставлять раны даже этим самозваным богам. Сколько же крови он пролил в этой войне?

Великий артефакт… Выкован был величайшими