чёрными татуировками, руки сухие и длинные, ногти острые, как зубы акулы. Недавно ей сообщили, что она бесплодна, что сильно её огорчило. Несколько дней она это обдумывала, даже плакала. Она очень хотела иметь много детей, но не по той причине, по которой хотят любящие матери.

— Теперь скажи, как ты себя чувствуешь. — попросила мать. — А ты сходи за книгой. — раздражённо добавила она мужу, который быстро убежал.

Мама положила руку на лоб мальчика и ощутила сильный жар.

— Дай градусник.

— Я и забыл про него. — еле двигая рукой возле подмышки, ответил Инанч, потом протянул ртутный градусник.

— Почти сорок. — радостно прошептала мать.

В комнату вбежал отец и протянул тяжеленную старинную книгу с шелковистой обложкой. Мать с лёгкостью одной рукой отобрала книгу и начала быстро листать страницы.

— Теперь принеси зелёную бутылку из шкафа и ту иглу.

Отец опять убежал.

— Мама, у меня сильно болит живот. Кровью кашляю. И ноги замёрзли. А ещё меня знобит, сопли текут, горло болит и место, где нарисован тот красный и рогатый…

— Бог! — серьёзно поправила его мать.

— Д-да… Там всё горит.

— Не переживай. — отрешённо сказала она, читая что-то в книге. — Всё идёт правильно.

— Ну-у, раз правильно… — ответил мальчик и вдруг ощутил, что никаких проблем, которые были ещё пару секунд назад, у него нет. В теле расцветала лёгкость и теплота.

И вот опять в комнату ввалился отец, протянул длинную тонкую иглу в двадцать пять сантиметров и зелёную бутылку с какой-то жидкостью. Может это был яд, а может и лекарство, в чём я был неуверен.

— Давай сюда! — она макнула иглу в бутылку, потом снова проверила написанное в книге, которую теперь держал её муж. — Инанч, мне нужна твоя правая рука.

— Да-да, конечно, если нужна, вот! — без малейших колебаний говорил мальчик. Он сразу и очень резво вытащил руку из-под одеяла и протянул матери.

Мать взяла её, примерилась и быстро проткнула трижды в нескольких местах.

— Тебе не больно. — раздражённая от лица сына, сказала мать.

— Ни капельки. — успокаивая себя, добавил он.

Инанч немного поморщился, однако, думая о сказанном, потерял чувство боли и лишь ждал. Сердце в груди забилось быстрее, мышцы в предплечье начали напрягаться. Кожа начала менять цвет на фиолетовый, как спелая слива. Из тех трёх крохотных дырочек в руке потекла кровь вперемешку с зелёной жидкостью.

После этого мать отдала иглу отцу, который тут же с ней куда-то убежал, и начала читать что-то из книги. Этот язык Инанч никогда не понимал, хотя часто слышал от матери, но больше ни от кого. Пока мать читала это, свет начал тускнеть и часто моргать, голос женщины становился ниже и громче, глаза закатились, став полностью белыми. Мальчик сконцентрировал своё внимание на шуме дождя, который вдруг стал настолько громким, что ему показалось, что окно прямо перед ним. Он посмотрел в дальний левый угол, ставший совсем чёрным от отсутствия света. Там был монстр. Инанч отчаянно забил ногами и захотел закричать, но в горле застрял комок. Сердце перебило мамин голос и шум дождя, встав на первое место в голове. Всё как при виде отца в дверном проёме, только вот сейчас Инанч знал, что это не папа.

Красное рогатое существо с длинными шипами на руках чуть шагнуло вперёд. Его голова походила на голову быка: маленькие глаза, огромный нос, красная шерсть на затылке и чёрные штаны до колен. Его сильное дыхание становилось слышнее.

— Шидахо-хо! Ивадеби гали беаха… — говорила мать, уже заканчивая.

Её глаза пришли в норму, свет вдруг погас на секунду, а когда включился, никого уже не было.

— Что с тобой? — подозрительно спросила мать, пока Инанч осторожно глядел в угол.

— Т-там было красно и рогатое.

— Ты его видел? — глаза матери зажглись, и она с интересом повернулась туда же.

— Да. Оно было похоже на быка и страшно дышало.

Улыбка на лице матери стала ещё шире. Она достала две красные таблетки из кармана и протянула сыну.

— Выпей это.

— А вода?

Та цокнула языком и пошла на кухню. Вернулась с полным стаканом и протянула Инанчу, который быстро его осушил вместе с таблетками.

— А принеси ещё платок, пожалуйста.

Мать покопалась в кармане и бросила ему на кровать пару салфеток.

— Я тебя так люблю. — попытался мальчик обнять маму, но она быстро вырвалась.

— Приду через два часа. Следи за своим самочувствием и за Богом. — после чего закрылась дверь.

«Как же ты меня бесишь!» — подумала мать, идя по коридору в свою комнату.

Там была двухместная кровать, дорогая и красивая люстра, два больших шкафа и тумбочка, на которой лежали какие-то документы. Что-то там было написано и про Инанча. На кровати уже лежал её муж, уткнувшись головой в потолок.

— Он его видел.

Голова мужа с выпученными глазами повернулась на звук.

— Да! Он смог увидеть его, но теперь нужно дождаться, когда он войдёт в контакт. Придём через пару часов. Пусть помучается перед этим.

В это время Инанч опять заплакал. Не этого он ожидал от своей мамы. Она же его так любит, заботится, даёт таблетки, чтобы мальчик поскорее выздоровел, но даже не хочет обнять его. И оставаться одному после пришествия того монстра было невероятно страшно. Даже сбежать никак не получится. Хоть свет и был, но теперь в голове мальчика мелькал момент, когда он совсем погаснет, и перед ним в раскате громе появится тот монстр.

— Красный бык… — прошептал Инанч, закрывая глаза и отгоняя плохие мысли.

Действие той жидкости, что колола мать, началось, поэтому голова его закружилась, а тошнота усилилась. Неожиданно он перестал ощущать руку, посмотрев на неё, увидел лишь огромный фиолетовый шар. Это не напугало его, потому что, раз колола мать, она сделала всё правильно, так и должно быть.

Мальчик нащупал те салфетки и громко высморкался в них. Жёлто-зелёные сопли сразу заполнили всю салфетку, которую потом скомкал мальчик и бросил на пол. Его руки и голова опять рухнули на кровать. Из приоткрытого рта потекла слюна, опустившись на подушку. Он почувствовал мерзкий запах из своего рта и такой же привкус. Хотелось пить и есть. В животе будто чёрное пятно вместо желудка, заполнить которое никак не получалось.

Инанч опять начал засыпать, но слыша раскаты грома, просыпался и в ужасе представлял красного быка у себя за спиной. Наконец он уснул, заткнув уши и думая о жизни до прихода в этот дом. Вроде бы тогда всё было спокойнее, однако у него не было такой замечательной матери.

«А замечательная ли она? Кажется да. Что же она так плохо о тебе заботится? Я не знаю. Я знаю! Она плохая! Она тебя не любит! Точно? Точно! А кто же тогда меня любит?» — здесь