столицу летом 1692 года, жестокая расправа испанских властей над повстанцами явились для Хуаны Инес симптомами всеобщего неблагополучия и дисгармонии и способствовали углублению ее душевного кризиса. В довершение всего она была больно уязвлена посланием дона Мануэля Фернандеса де Сантакрус-и-Саагуна, епископа Пуэблы, скрывшегося под именем сестры Филотеи. В этом послании епископ увещевал поэтессу отказаться от мирских занятий и всецело посвятить себя религии. Он укорял ее за сочинительство светских стихов, считая избранные ею темы недостойными монахини. В своем послании «Ответ поэтессы достославной сестре Филотее» Хуана Инес горячо защищала свое пристрастие к наукам, оправдывая его присущей человеку жаждой знаний. Она приводила в пример имена известных в истории женщин, с успехом посвятивших себя науке и искусству, и напоминала епископу, что даже отцы церкви полагали благотворным женское образование, видя в нем ощутимую пользу для общества.

Отстаивая свое право на сочинение мирских стихов, поэтесса писала: «Сочинительство для меня не пустая прихоть, а потребность души, дарованная свыше... Я ли не молила господа загасить во мне огонь разума, поелику, как полагают многие, женщине разум ненадобен и даже вреден. Но господь не внял моим мольбам, и тогда замыслила я похоронить себя, свое имя и вместе с ним и свой разум в обители... В ней уповала я найти убежище от себя самой, но, увы, и обитель не смогла отвратить меня от моей природной склонности, ибо не в силах я уяснить, в наказание иль в награду послало мне небо сию страсть... Видит бог, сколь ни тщилась я подавить мучившую меня жажду ревностным ему служением, она лишь пуще во мне разгоралась...»

Однако силы «Мексиканской монахини» уже были подточены разочарованием, болезнями, усталостью. Обманувшись в разуме, она ищет опоры в религии. Отныне монастырь для нее — только монастырь. Она продает свою богатейшую библиотеку и вырученные деньги жертвует на бедных. Благотворительностью и молитвами пытается она заполнить образовавшуюся в душе пустоту.

В 1695 году в столице вспыхивает эпидемия чумы. Самоотверженно ухаживая за больными монахинями, Хуана Инес заражается сама и умирает 17 апреля 1695 года.

Такова история жизни Хуаны Инес де ла Крус. Даже ограниченная скупыми фактами, она волнующа и поучительна. Но Хуана Инес де ла Крус — поэтесса, а биография поэта — в его стихах. Поэзия прославила ее при жизни: «Десятая муза», «Мексиканский феникс» — так называли ее благодарные современники. Поэзия сохранила ее имя на века.

Литературное наследие поэтессы по объему сравнительно невелико: оно насчитывает четыре тома, из которых лишь один посвящен лирической поэзии, составляющей главную и непреходящую ценность ее поэтического творчества. Остальные тома содержат немногочисленные прозаические произведения (среди них — вышеупомянутый «Ответ сестре Филотее»), театральные пьесы («Лабиринт любви» и «Дом, где заблудились сердца» — в духе «комедий нравов» Кальдерона), мистерии («Божественный Нарцисс» и другие). При жизни Хуаны Инес де ла Крус в Сарагосе в 1692 году вышло собрание ее сочинений. Издание было снабжено пышным титулом, свидетельствующим о необычайной популярности поэтессы не только у себя на родине, но и в метрополии; оно именовалось: «Сочинения несравненной американской поэтессы, Десятой музы, сестры Хуаны Инес де ла Крус, принявшей монашеский чин в монастыре Сан-Херонимо в имперском граде Мехико, — в коих с помощию различных метров, наречий и стилей, неподражаемыми, искусными, изысканными, услаждающими слух и поучительными в наставлениях стихами излагаются разного рода предметы, долженствующие служить к развлечению, пользе и восхищению».

На литературном фоне Мексики XVII века Хуана Инес де ла Крус действительно возникла сказочным фениксом поэзии. В период испанского владычества литература Мексики в основном носила подражательный характер. Колониальная зависимость страны лишила ее не только политической, экономической, но и культурной самостоятельности. Однако следует отметить, что влияние испанской литературы на развитие национальной литературы Мексики не было ни поверхностным, ни чужеродным: единство языка позволяло лучшим представителям мексиканской литературы подходить к этому влиянию творчески, избирательно, ориентируясь на наиболее достойные образцы. Что касается последних, то не нужно забывать, что речь идет о великих произведениях испанской литературы эпохи Ренессанса и барокко: Сервантеса, Лопе де Вега, Тирсо де Молина, Кеведо, Кальдерона, Гонгоры и других.

В середине XVII века Испания переживает глубокий экономический и политический упадок, обнаруживший себя еще во второй половине XVI века. Некогда могущественная держава нищает, ее творческие силы иссякают, международный престиж падает окончательно. Лишь правящая верхушка продолжает цепляться за старые иллюзии и пытается укрепить их роскошью придворной жизни, строгостью этикета, торжественной пышностью празднеств и церковных церемоний, резко контрастирующих со всеобщим оскудением страны. В искусстве и литературе эти социальные процессы ознаменовались появлением нового направления, получившего название барокко, которое обозначилось еще в конце предшествующего столетия, а в XVII веке приобрело свое законченное воплощение. В нашем литературоведении термин «барокко» долгое время определялся либо расплывчато и неполно, либо просто неверно. Ограничиваясь констатацией того, что барокко является эстетическим выражением феодально-католической реакции, критики спешили объявить это направление антихудожественным и порочным. Однако то, что можно назвать «классическим барокко» конца XVI и всего XVII века, стало одним из мощных стилевых направлений искусства и литературы, создавшим бесспорные художественные ценности. Оно возникло в эпоху огромных исторических сдвигов, когда искусство Ренессанса уже не отвечало новым складывающимся формам общественного сознания. «Гармонический, идеальный человек Ренессанса, как он был преимущественно воплощен в искусстве, подымался над действительностью своего времени — кровавой, суровой и ожесточенной. Разрушение гармоничности в искусстве XVII века отвечало противоречивости самой жизни»^[1]. В обстановке социально-политических кризисов были развеяны многие «иллюзии ренессансного индивидуализма», что, однако, не привело к отказу от гуманизма, а, напротив, послужило к его психологическому углублению. «Трагический гуманизм» XVII века нашел свое выражение в напряженном искусстве барокко, ибо художественные средства Ренессанса были для него уже недостаточными. Барокко представляет