Чеслав Дарк Любимый цвет — Бордовый

— Слушай, а ты забавный малый! Ха-ха-ха!!! — Круглолицый бородач наклонился вперед и по-конски заржал Сиду прямо в лицо, обнажая свою почти полностью беззубую улыбку, брызжущую соусом из слюны, пива и крошек фисташковых орехов. — Ну, давай, так расскажи о себе!

Сид, сидящий напротив беззубого, который, как раз в этот момент, со звериным урчанием пьяного болвана заливал в себя очередную порцию кислого пива из двухпинтовой кружки, бросил взгляд в окно, у которого располагался их столик. Вечер уже плавно переходил в ночь. На темном небе загорались звезды, и сияла луна, сейчас перекрытая длинной волной темно-серых облаков. Сид перевел взгляд на помещение: одноэтажная таверна, вернее, по виду забегаловка с двумя длинными столами из кедра, рассчитанными посетителей на двенадцать каждый, да еще штук шесть четырехместных столиков. Огромная люстра под потолком роняла свечной воск уже второй час, а нечесаные девушки-прислужницы как раз разжигали последние настенные фонари. Это место некогда было симпатичным, это можно было угадать и по выбранному дереву для мебели и стен, и по слухам, которые доносились о «Таверне Булгара» со всех краев Ардора. Но сейчас же, под стать нечесаным в перепачканной одежде прислугам, и мебель и стены утопали в засохших пятнах напитков, грязи и крови.

Сид был высок и худощав. Настолько худощав, что когда он вошел в скрипучую дверь заведения, беззубый бородач подумал про него:

«Ну и хиляк! Да его собьет с ног первым порывом ветра!»

Но взгляд темных блестящих глаз и то, как Сид проследовал к указанному столику, выдавало наличие очень мощного стрежня под внешне кажущейся слабой оболочкой. На нем были тяжелые изрядно стоптанные сапоги, штаны цвета увядающего папоротника, некогда бывшая песочного цвета кофта с закатанными рукавами и темный шарф-капюшон. Снимать его с головы Сид не стал, но было видно, что под тканью виднеются темные слегка сальные волосы. Но самым ярким элементом внешнего вида являлся опоясывающий шею платок, насыщенного темно-бордового цвета.

Беззубый с грохотом обрушил кружку на стол, так что тот задрожал, облизал языком усы и смачно икнул и, расфокусированным взглядом, принялся искать утерянную цель. Сид тихо усмехнулся и взялся за свою кружку.

— Ты знаешь, приятель, — начал он и отхлебнул немного, — я рос в бедной семье. Видел как скопытился отец, батрача на богатеев и их приятелей не жалея себя. Ради простого медяка к чертям губя последнее здоровье. Из-за того что отец умер рано, быстро умерла и мать. Два моих старших брата, пытались… хм, найти лучшую жизнь. Один в военном деле. Переживал истязания, тренировки с орками, стоически терпел надменность вшивых эльфов, а умер во втором же своем сражении за треклятого короля. — Сид сделал еще глоток, сжал губы и чмокнул от кислоты напитка. — Второй брат был голова. Умный невероятно. Стал ученым, и очень даже недурным ученым. — Он усмехнулся, горько. — Ему в спину, прям между позвонков, вогнал кинжал один из его ублюдков-помощников, позавидовавший тому, что брат мой смог открыть рецепт нового зелья. Для военных там, вроде как ускоренное лечение и полное восстановление потраченных на бой сил. Вот тогда я и понял — если ты чего-то хочешь, ты просто должен брать это и все. И стал воровать, грабить, убивать. — Бородач икнул и, как ему показалось, понимающе заулыбался, не замечая как по подбородку его потекла густая слюна.

Сид улыбнулся, наполнил кружку беззубого и закинул себе в рот несколько фисташек.

— Но знаешь приятель, сколько бы кошельков я не подрезал, домов не обчистил, караванов не ограбил, людей не убил — мне всегда было мало. — Сид, с очень задумчивым видом поднес кружку к губам, сделал несколько долгих глотков и немного переменился в лице. — А еще знаешь, мне всегда очень нравился вот этот, — он слегка подергал платок на шее, — вот этот темно-бордовый цвет крови.

И тут беззубый бородач вдруг икнул, почти подпрыгнул на стуле и выпрямился как тростник, потому что Сид резко схватил вилку и воткнул ее в свое левое запястье. Один из зубчиков пробил вену, и оттуда мгновенно потекла темно-бордовая струйка.

— Видишь, да, этот цвет? — В лице, глазах, губах и словах Сида читалось абсолютное безумие. — Он мне так всегда безумно нравился.

— Эй, эй! Ты-ы… че-его? К чему это??? — Бородач совершенно опешил и, даже, как будто немного протрезвел.

— Хах! — На этот раз громко засмеялся Сид и беззубый только сейчас отметил насколько у того был низкий, с легким надломом металлический голос. — Расслабься, ни к чему!

И схватив рюмку, в которой уже давно грелась на воздухе охлажденная настойка из полевых трав, опрокинул ее на ранки и прижал грязной тряпкой, которую оставила прислужница-эльфийка и которая, по-видимому, была салфеткой.

— Но мне все было мало. — Резко продолжил Сид, отчего опешивший бородач снова чуть было не икнул, но сдержался. — Мы грабили, у меня была своя настоящая группировка, банда. Я очень быстро понял, что в таком деле не место слабакам. Бесконечные побои, предательство от собственных соратников, будь то обман при дележке добычи или когда тебя, раненного бросали на съедение страже те, кто клялся тебе в дружбе и верности… В итоге все это сформировало меня. Я понял как нужно вести дела, разобрался во всем, основал свое дело, свою группировку, пошел в гору. Спустя время я женился, у меня появились дети. Два милых создания, ради которых я был готов на все… Но мне по-прежнему хотелось большего. Мне не нравилось, что лучники могу меня убить, что меня могут засечь часовые, что я не смогу противостоять закованному в тяжелые латы рыцарю. Что я не могу убежать от отравленного дротика, от какого-нибудь проклятого заклинания или от конницы с колесницами… Это меня разъедало как ржавчина.

То ли Сид стал пьянеть, то ли просто ушел в свои мысли и воспоминания, но беззубый заметил, что взгляд его стал пустым и каким-то ужасающе тоскливым. Голова склонилась вниз и немного набок, рука резким, но неровным движением поднесла кружку с пивом к губам, оставалась в таком положении пока емкость не опустела и только тогда опустилась на стол.

— Я смотрел по ночам на свою жену, на детей, — продолжил Сид тихим, но очень понятным и твердым голосом, — часами стоял у их кроваток и думал, что если меня убьют, если я стану калекой — что я им дам? Рыбную ловлю? Продавать гребанную рыбу, черепах и угрей? Шахты? С их минералами? Бесконечные проклятые поля, на которых один черт ничего не растет? Что? Им придется батрачить как моему отцу. Не-е-е-ет, — он почти прошипел это слово, — я не позволю им повторять судьбу моей