круговую поруку вниз на всю страну.

Преследование инакомыслящих развернулось по полной программе. Все мы знаем, как против артистов, деятелей искусства, режиссеров, которые позволили себе критику войны, были применены репрессивные меры. Им был выписан волчий билет, и для того чтобы вернуться в профессию, снова начать сниматься, снова снимать, снова что-то ставить, они должны были пройти определенный обряд публичного покаяния, смены позиции.

Они должны были договариваться с сотрудниками администрации президента, должны были идти на определенные шаги.

Музыкант Роман Билык (Рома Зверь) недавно пошел на это. Недостаточно просто сказать: ой, бес попутал, простите, погорячился. Надо удалить все свои антивоенные посты и потом сделать некий публичный шаг для того, чтобы распрощаться со своей прежней репутацией. Как Рома Зверь — поехать в Донбасс, там пожмуриться, когда стреляют, и спеть что-то невидимым бойцам видимого фронта.

Роман Билык (Рома Зверь) во время поездки в ДНР. Скриншот WarGonzo

Так власти удается настаивать на абсолютно лживой версии событий, в которой это не российское государство, исходя из личной заинтересованности своего президента, начало войну против украинского народа и навязало ее россиянам, а это Россия была вынуждена обороняться от Украины, оказавшись загнанной в угол: потому что гуси распространяют радиоактивный СПИД против славян русского происхождения, украинцы разрабатывают атомную бомбу, да и вообще они на самом деле первые напали.

Шла бесконечная смена и прощупывание версий в поисках той, которая бы могла найти хоть какой-то отклик в душах и сердцах народа. Очень интересно понять, как именно осуществляется перепрошивка умственной операционной системы россиян, буквально в терминах нейролингвистического программирования, и не только обычных людей, но и спикеров, представителей истеблишмента, политического класса, государственного аппарата. Как деятели пропаганды программируют свою паству, да и самих себя через внедрение новояза. Как идет отступление от очевидных истин и как самоубеждение людей в истинности лжи происходит посредством языка.

Это не какое-то современное изобретение, это уже было, и в гитлеровской Германии использовалось очень активно.

Называние откровенно людоедских действий власти каким-то новоизобретенным термином принуждает людей к произнесению этого термина и позволяет программировать сознание.

Самый очевидный пример здесь — это именно «специальная военная операция», СВО, которая заменяет слово «война», запрещенное слово. Изначальный генезис этого термина, с моей точки зрения, связан с тем, что в соответствии с законом о специальной военной операции власть имеет право держать в полном секрете цифры собственных жертв и потерь и цифры жертв и потерь противоположной стороны, в том числе среди гражданского населения, потому что всё, что специальное, укрыто завесой тайны и нет никакой обязанности со стороны власти что-либо здесь декларировать.

Дальше принуждение к использованию термина «СВО» обрело характер навязывания маркера «свой-чужой» гражданам. Если ты называешь это войной, то подлежишь наказанию. Несколько человек, включая меня, были публично высечены, наказаны за называние очевидного очевидным. Называешь это войной — вот тебе срок за дискредитацию армии Российской Федерации. Сам по себе закон, который называется «закон о дискредитации вооруженных сил», на самом деле запрещает не дискредитацию, но накладывает запрет называть вещь своим именем. Закон о том, что ты распространяешь правдивые сведения о военных преступлениях российской армии, назван законом о распространении заведомо недостоверных сведений.

Задержание во время акции протеста против мобилизации, Москва, сентябрь 2022 года. Фото: EPA-EFE / MAXIM SHIPENKOV

В нацистской Германии, например, ни в коем случае, даже среди лиц, непосредственно к этому причастных, нельзя было называть истребление еврейского народа казнями или убийствами. Вокабуляр был очень строго регламентирован. В частности, казни назывались «особыми мерами». Окончательное решение еврейского вопроса подразумевало геноцид и истребление. Это можно было назвать исключительно вот в этих терминах. В фильме венгерского режиссера Ласло Немеша «Сын Саула», который описывает происходящее в Освенциме, показано, что узники лагеря не имели права называть тела убитых евреев телами, или людьми, или трупами. Нужно было использовать слово «вещь». И немецкая охрана очень настаивала на том, чтобы это называли словом «вещь».

Через какое-то время произнесение вслух определенным образом названий вещей или явлений начинает формировать твое сознание. Если ты понимаешь, что лжешь, называя войну «специальной военной операцией», это вызывает у тебя когнитивный диссонанс. Делается это, конечно же, через принуждение, через угрозу репрессий. Насаждается именно для того, чтобы привести людей к конформности, чтобы подавить сопротивление и мысли о сопротивлении через соблюдение ритуала, который заставляет тебя в ежесекундном режиме, по крайней мере каждый раз, когда ты говоришь на эту тему вслух, отказываться от своих убеждений.

Когда ты публично вынужден замалчивать правду или, находясь в публичном пространстве или даже в компании относительно близких людей, называть войну «СВО», зная, что именно этого требует от тебя власть, и зная, что власть запрещает называть войну войной, ты каждый раз сам себе свой хребет гнешь.

Ты его гнешь, гнешь, и либо ты станешь гуттаперчевым от этого, либо хребет у тебя хрустнет.

Из-за того, что ты испытываешь когнитивный диссонанс, это ощущение неприятное. Ты понимаешь, что наступаешь на горло собственной песне, отказываешься от своих собственных принципов, ты стараешься всего этого избежать. Но если, с одной стороны, это подкрепляется репрессиями, страхом наказания, рисками, и ты не можешь в эту сторону ступить, потому что боишься потери работы, потери свободы, может быть расправы, то ты начинаешь двигаться в другую сторону. Ты, чтобы не чувствовать себя лжецом и трусом, чтобы не подрывать основы собственного мироощущения, где ты желаешь видеть себя человеком правым и правильным, начинаешь убеждать себя в верности