Людмила Даниленко Сказка про то, как царевич Никита судьбу пытал

1

Жил был царь Иван. И было у него три сына. Добрые были молодцы, как на подбор. И телом статные, и лицом ладные, да и умом не обижены. Пришло время старшего сына Данилу женить. Засватал тогда царь княжескую дочь за него. Не противился Данила воли отца, повёл под венец невесту избранную, тем более, что люба она была ему с детства. Так и зажили они, душа в душу. А через год среднего сына, Богдана очередь настала. И выбрал царь — батюшка ему в жёны боярскую дочь. Поклонился смиренно отцу в ноги, в знак согласия, и вида не подал, что давно уж иссохлась душа его по боярской дочери-то. Развернулась тогда свадьба широкая с гостями зваными, дарами богатыми, с песнями да плясками, да скоморохами весёлыми, молодых прославляющих. Лишь одна душа томилась и не брало её не веселье, не мёд. Сидел младший сын с догадкой в голове, словно с занозой. Ведь, через год прикажет ему отец и предстанет он, царевич свет Никитушка, восемнадцати годов от роду, с неизвестной девицей перед образами. Хотя, смекал Никита своим недюжинным умом, что в избранницы прочат ему Алёну, купеческую дочь. Да только страсть, как не желал он этого. Уж больно много люди говорили о ней, что красоты редкой и ума незаурядного она. Только, что стоят ум и красота её, если гордость во сто крат больше. Скольких молодцев отвергла она, сколько разбитых сердец по свету мыкается, приюта не найдёт, это ж всё по её вине, по Алёнкиной. Помнил он все их мимолётные встречи, по праздникам или в день будничный, и помнил то, как всегда нос её был вздёрнут больше положенного и взгляд парил, где-то в облаках. Разве может с самим царским сыном рядом быть такая гордыня? Да ещё и сословия низшего. Нет, нет в этом правды. Того и гляди отвернёт свой нос и укажет на выход. Это ж для царского сына хуже смерти. Позор. Снедался мыслью Никита, что пришла пора и ему, познать эту муку. Три дня и три ночи тяготился он ею, и вдруг словно вырвавшись из пут паучьих, обрёл прозрение.

— Не бывать этому! Не бывать и точка! — решил для себя Никита — Моя судьба в моих руках и править ею сам буду, без подсказчиков! И жениться буду не абы на ком, а на принцессе настоящей. Много их в соседних королевствах, любая за такого, как я, царевича пойдёт! И вообще, молод я ещё! Мира не видал. Узнать, разведать надобно сначала, что там в других странах делается. Как живут люди? Какие они вообще?

Загорелся идеей своей Никита и стал в дорогу собираться. Запричитали мамки, да няньки, глядя на царевича, грудью путь-дорогу ему преграждали. Саблю стальную, лук вместе со стрелами, силой отобрали. Только непреклонен был царевич в своём решении и велел им идти прочь. Послушались мамки, да няньки и пошли прямиком к царю-батюшке. Как узнал батюшка о замыслах сыновьих, тут же приказал запереть блуду, пока дурь бесовская из головы не выветрится. Так и оказался Никита взаперти. Но решения своего не оставил. Поэтому, как только раскинула ночь свой полок, сложил он в котомку, то что на подносе к ужину приготовлено было, выкинул в окно верёвку, из покрывал связанную и бежал из заточения. Украдкой пробрался в конюшню, оседлал скакуна своего верного и помчался из отчего дома, навстречу своей судьбе.

2

Мчался Никита на коне своём без оглядки. Опасался, что хватятся его, погоню по следу пустят. Торопился, чтоб успеть до рассвета в лесу скрыться. И только там осадил коня. А в лесу-то благодать. Солнце раннее светом своим серебристым, заросли дремучие оживляет. А деревья откликаются, листвой будто нашёптывают. Птицы уж проснулись в кронах раскидистых, рассвет приветствуют, а где-то вдалеке вой слышится. Насторожился Никита, прислушался и пожалел, что лук, да стрелы не удалось прихватить.

— Но ничего. Ничего. Я и без оружия не пропаду. Силушка-то в плечах имеется. — только подумал Никита о том, как раздался на весь лес свист оглушительный, даже птицы с тех мест разлетелись и конь вороной, с испуга поднялся на дыбы, да так и скинул наездника своего прямо себе под ноги. Лежит Никита на земле от боли корчится, копыта лошадиные разглядывает. Что это было в толк взять не может. И тут, стали из-за деревьев и кустов разбойники выскакивать. Подхватили Никиту под руки и представили перед их главарём. А наружности тот был пренеприятной. Патлы замусоленные до плеч свисали, а борода ещё ниже. В левом глазу бельмо, а правого вовсе нет. И вот, таращит он бельмо на Никиту и спрашивает:

— Ты, что за смельчак такой, коль явился без спроса в мой лес?

Расправил плечи Никита, чтоб показать разбойнику свою решимость.

— Я Никита, царский сын. А ты кто такой? И с каких это пор богатства природные под тобой стали?

Рассмеялся одноглазый, зубы свои гнилые оголив, а за ним и банда его смехом разразилась.

— Я капитан Сыч. И лес этот мой! А если хочешь пройти сквозь него, плату плати!

— Какую ещё плату?! Я царский сын и волен ходить где пожелаю! Даром! И никому платить не буду, а тебе подавно!

Капитан Сыч со своей оравой снова загоготали.

— Тогда, мы сами возьмём. Хотя бы коня твоего. Отличная цена. Не правда ли, братва?

— Добрый конь, отличная плата. — заорали разбойники. Но Никита сдаваться не собирался. Сжал крепко пальцы в кулаки и приготовился напасть на недругов. Только раскрыли они его замыслы, схватили в тиски, да привязали накрепко к дубу могучему. Стоит Никита, как сроднённый с деревом, а разбойник лихой по карманам шарит. Всё вынул, и кисет с деньгами, и паёк дорожный и платочек кружевной, узором расшитый.

— Не тронь! — рванулся Никита, но тугие путы сдержали его. А разбойники радовались добычи и восхваляли удачу.

— Хороший ты царевич Никита, щедрый! Сколько нам всего подарил. — благодарил капитан Сыч и похлопал Никиту по щеке — Но мы ведь тоже не звери. За щедрость твою, оставляю тебе… Жизнь! Равноценный обмен, не правда ли?

— А как же! Если не брать в ум, что меняю я на свои же вещи. — ответил Никита.

— Вот именно, вещи. — уставился капитан Сыч единственным глазом в лицо Никиты, как копьём и шепчет дальше — Вещи купить можно, тем более если ты и в самом деле царский сын. А вот жизнь купить никому не дано!

Лишь вздохнул в ответ ему Никита, понятно всё было и без лишних рассуждений.

— Ладно, — вдруг сказал капитан Сыч — оставлю тебе кое-что. Нам по статусу не положено таких вещей носить, засмеют. А тебе в самый раз. — Расхохотался снова разбойник и бросил Никите платочек кружевной. Полетел он, словно пёрышко лебяжье. Замерло сердце, глаз не сводит с платка, как парит он и касается травы. Вспомнил Никита сразу тот день, когда обронила Алёнка платочек этот, а он поднял украдкой, но возвращать не стал и носил с