— Денег у него нет, — вздохнул Тигр. — Опять час простоит и уйдёт. — Помолчав, фанерный хищник заметил: — Меня он расстраивает.
Карусель остановилась, побежала вновь. Мальчик стоял, словно ждал чего-то.
Пришли ранние декабрьские сумерки, снова пошёл снег. Мальчик всё стоял, на поношенной шапке с перешитым помпоном вырос маленький сугроб.
Лев и Тигр переглянулись. Лев грустно мяукнул и задумался. Как настоящий кот, он выгнул спину, потянулся, задрал хвост, зевнул — никто, разумеется, этого не заметил.
Всем известно, что фанерные фигуры не умеют двигаться и говорить.
— Прррридумал! — через минуту объявил Лев. — Есть план! Но нужен доброволец.
Тигр выжидающе уставился на него, чуть сощурив глаза и став тем самым совершенно похожим на обыкновенного полосатого кота.
Лев подошёл к краю крыши и рявкнул вниз: — Эй, вы, отходы древесной промышленности, слышите меня?
Ему ответила тишина. Кассирша, одутловатая дама в возрасте, встрепенулась, выглянула в окно, равнодушно окинула взглядом мальчика и вернулась обратно — к маленькому телевизору в углу киоска.
Тигр скептически покосился на Льва.
— Вежливее надо, вежливее!
— Я не собираюсь угождать фантазиям каких-то бумажек.
Тигр подошел к краю, тоже наклонил голову. Могучие звериные лёгкие, спрятанные внутри фанерного тела, наполнились холодным декабрьским воздухом:
— БОЙЦЫ! — рявкнул он.
— На месте! — ответил хор голосов.
С ближайшего дерева в небо поднялось несколько галок. С недовольными криками: «Кар-раул! Кар-тёжники! Кар-рась!» (словарный запас галок хоть и разнообразен, но весьма примитивен) птицы отлетели подальше и, опустившись ветви дуба в отдалении, с интересом принялись наблюдать за представлением.
— Шестой легион! — продолжал взывать Тигр. — Воины! Легионеры! Риму нужна ваша помощь!
Подул слабый ветерок и зашелестел лежащими на столе кассирши билетами на аттракционы. И в этом шелесте послышалось дружное:
— Да, цезарь! Мы ждём твоих приказов!
Почему билеты считали себя легионерами — было загадкой, ответа на которую никто не знал.
Тигр довольно посмотрел на Льва, тот вздохнул и выразительно покосился на небо.
Какое-то время ничего не происходило. Билеты начали недоумённо поглядывать друг на друга.
— А что дальше? — театральным шёпотом прошептал Тигр Льву. — Что ты придумал? Я же не знаю!
Увенчанная гривой голова склонилась к уху Тигра. Спустя мгновение Тигр хмыкнул, кивнул и вновь обратился вниз — к билетам.
— Легионеры! Сей славный сын Рима, гражданин Вечного Города, — царственным движением Тигр указал в сторону мальчика, — жаждет попасть в Колизей. Кто будем мы все, если не поможем юноше! Но, — Тигр оглядел билеты, — это опасная миссия! Не каждому по силам! Вот ты — жёлтые глаза хищника уставились на лежащий отдельно билет, — Октавиан Цезус, ветеран, переживший крушение триремы в бою с финикийцами, раненный, но не сломленный, готов ли ты доказать нам всем, что в твоей бумажной груди стучит сердце настоящего героя?
Октавиан Цезус — билет, на который подслеповатая кассирша давеча разлила чай, — еле заметно шевельнул сухой частью, той самой, где было напечатано слово «Контроль».
— Легионер! Мы будем помнить и чтить тебя вечно! — провозгласил Тигр и выразительно покосился на Льва — настал его черёд.
— Вентилятор, проснись! Вентилятор, проснись! — закричал Лев, перегнувшись через крышу и запихнув голову в окошко, да так, что надо было быть слепым, чтобы не увидеть фанерную башку, лезущую в киоск.
Слепым или взрослым.
Из угла раздался недовольный голос:
— Я и не сплю совсем, — простонал старенький вентилятор. — Меня же осенью из сети не выключили! Кнопку нажали, а штепсель в розетке оставили, — пожаловался он. — Какой сон, если ток по проводам бежит!
— Мы тебе поможем, если ты поможешь нам, старый, верный друг! — сообщил вентилятору Лев. — ты должен включиться! Включится и помочь Октавиану покинуть лагерь своего легиона, — в последний словах слышался явный сарказм, но к счастью, ни раненый билет, ни его товарищи, этого не заметили.
Вентилятор вздохнул, скрипнул шарниром, нерешительно покрутил лопастью:
— Ну я не знаю… Не я кнопку поставил, не мне её и ломать… Опять же, я не люблю замыкаться…
— Так, это никуда не годится! Если ты не включишься немедленно! — голос Льва стал угрожающим, — Я тебе каждое утро буду рассказывать про дождь!
— И про любопытных детей, сующих пальцы в лопасти! — добавил Тигр.
— Ага, — продолжил Лев, — и про холодные фьорды Норвегии, где с Арктики дует такой сильный ветер, что никому и в голову не приходит пользоваться вентиляторами.
Неизвестно, что стало последней каплей — солидарность Тигра и Льва, тщательно скрываемое желание Вентилятора помочь или же страшное слово «фьорды», но он вздохнул, покосился на кассиршу и включился.
Что-то щёлкнуло внутри пластикового корпуса, еле заметно потянуло горелым, взревел моторчик, лопасти пришли в движение.
Поток воздуха разбросал стопку билетов. Октавиан, выгнувшись, как парашют, поднялся в воздух и вылетел через окно в сторону замёрзшего мальчика.
В полёте он кричал: «Во славу Цезаря и Рима!»
А Лев и Тигр, затаив дыхание, смотрели на мальчика. Вот он подошёл к лежащему на снегу Октавиану поближе, присел на корточки. стянул варежку, покосился на киоск и поднял билет.
Посмотрел на него и крепко сжав в ладошке, отправился в сторону карусели.
Тем временем охающая кассирша сумела наконец-то нажать конку и отключить взбесившийся вентилятор, после чего принялась собирать разлетевшиеся билеты. Она, разумеется, не слышала, их скандирования:
— Рим! Рим! Рим! Рим!
Внезапно из гула раздался ворчливый голос:
— Не мешайте спать, — попросил Вентилятор. — Меня, на всякий случай, из сети выключили. Наконец-то! До весны! Раньше мая — не будите!
— До весны! — повторили Тигр и Лев и ещё раз посмотрели в сторону мальчика, а он, в тот же самый момент оглянулся на киоск.
Оглянулся и помахал Тигру и Льву.
Всем известно,