В нашем роду сердечников никогда не было.

— Вот и чудесно, — подвела итог Марина. — Вы правда сейчас себя лучше чувствуете? Не храбритесь?

— Правда, правда. Силы возвращаются. Даже чаю захотелось.

Марина взглянула на парня, который всё это время сидел на диване.

— Если мама снова почувствует себя плохо, сразу звоните, — произнеся эти слова она не удержалась, бросила взгляд на окно и испытала облегчение. В форточке не было никакого щупальца.

Молодой человек кивнул.

— Конечно. Спасибо вам большое.

— Не за что, — Марина закрыла укладку, поднялась и ноги будто бы сами понесли её к окну. Внутренний голос вдруг завопил: «Не подходи! Не смотри! Не знай!» Но она уже подошла, уже смотрела и чувствовала, как страх снова начинает вонзать ледяные когти в сознание.

Щупальце извивалось среди дождя чуть ниже подоконника. Оно словно выжидало, когда в квартире поубавится людей, чтобы опять проникнуть внутрь через форточку. Затаив дыхание, Марина устремила взгляд вниз и увидела во дворе человека с чёрным зонтом в руке. Именно от этого человека и тянулось призрачное щупальце. Рассмотрела серый плащ, но за зонтом не было видно, мужчина это или женщина. Одинокая фигура под моросящим дождём — будто образ из какого-то депрессивного фильма. Марина подумала, что происходит что-то очень, очень нехорошее. И это бесплотное щупальце вовсе не плод воображения, не игра света и тени. Оно реальное!

— Пойдёмте, — позвала Даша.

Марина закрыла форточку, поглядела на женщину, которая выглядела явно лучше, чем десять минут назад.

— Всего вам доброго, не болейте. И лучше не открывайте форточку. Свежий воздух, это, конечно, хорошо, но… — с языка едва не сорвалось: «За окном притаилось нечто страшное!» Вместо этого, после секундной заминки, выдавила сомнительный аргумент: — Сейчас, осенью, запросто можно простудиться. В общем, не открывайте форточку, хорошо?

Подобных советов она не никогда не давала даже дряхлым старикам, которые могли подхватить простуду от малейшего сквозняка. И ничего удивительного, что Даша, Василий Иванович, молодой человек и женщина смотрели на неё немного озадаченно. Впрочем, сейчас Марине было плевать, кто и как на неё смотрит, всё это казалось совершенно неважным на фоне нарастающей тревоги.

«Происходит что-то плохое! Что-то очень, очень плохое!» — эта мысль набухала, ширилась, грозя в скором времени вытеснить все другие мысли. И как бы Марине не было жутко, но она желала знать, что это за человек во дворе. Да, желала, хотя внутренний голос снова взялся протестовать: «Не смотри! Не знай! Постарайся всё это забыть, как страшный сон! Спустись вниз, сядь в автомобиль и забывай, забывай…»

— Такое не забудешь, — прошептала она, выйдя вместе Дашей и Василием Ивановичем из квартиры.

— Что не забудешь? — спросила Даша.

— Да так, ничего. Прости, это я свои мысли вслух озвучиваю. Дурацкая привычка.

Даша улыбнулась.

— А у меня в голове иногда какая-нибудь песенка начинает крутится, и я сама не замечаю, как вслух начинаю петь, — она произнесла это таким тоном, словно доверяла великую тайну.

Ещё недавно Марина добродушно рассмеялась бы, но сейчас ей было не до смеха. Они спустились на первый этаж, вышли из подъезда.

— Идите в машину, я сейчас, — сказала Марина, после чего устремилась во двор, к человеку под зонтом. Она шла быстро, старательно отгоняя мысли о том, что лучше не видеть, не знать, что может сильно пожалеть, если увидит, узнает.

Это была старушка в синем берете и с розовым шарфом на шее. Приближаясь, Марина чётко разглядела будто сотканное из белого дыма щупальце, которое словно причудливый невероятно длинный язык торчало изо рта пожилой женщины. Лицо старушки было одновременно и глуповатым, и радостным. Марина видела подобное выражение у маразматиков.

— Эй! — крикнула она.

До этого стоявшая точно статуя старуха, вздрогнула, щупальце резко втянулось в рот, словно почувствовавшая опасность змея уползла в укрытие.

— Какого чёрта? — выругалась Марина. — Кто вы такая?

Старушка растерялась, она выглядела так, будто её только что нагло выдернули из сна, облив ледяной водой. Из глотки вырвались какие-то булькающие звуки, рука с зонтом задрожала.

— Я всё видела! — отчеканила Марина и эти слова прозвучали как обвинение. — Не знаю, что происходит, но…

Договорить она не смогла, все слова вдруг забылись, из-за того, что старуха в мгновение ока изменилась. С пожилой растерянной женщины как будто маска слетела, лицо стало бледно-серым точно рыбье брюхо, губы ввалились в рот, обнажив острые коричневые зубы, глаза выпучились, теперь они походили на жабьи, зрачки сузились до крошечных красных точек. Нос исчез, вместо него зияли две дыры, обрамлённые кожистыми складками. Прежними остались лишь седые волосы под синим беретом.

Потерявшая дар речи Марина, попятилась. Теперь ни осталось никаких сомнений: она столкнулась с чем-то дьявольским, впору осенять себя крестным знамением и читать молитву!

Тварь зашипела, ещё сильнее выпучив глаза, потом мощно содрогнулась всем телом и, снова превратившись в старушку, рванула прочь, держа зонт перед собой и словно бы пробивая им путь сквозь дождевые струи. Открыв от изумления рот, Марина глядела на неё до тех пор, пока та не пересекла двор и не скрылась за углом пятиэтажки.

Спустя какое-то время начала приходить в себя, в голове снова яркой вывеской вспыхнули слова: «Происходит что-то плохое!»

— Марина! — позвал её Василий Иванович. Он стоял возле автомобиля с обеспокоенным видом.

Она подняла дрожащую руку и всё же осенила себя крестным знамением, хотя до этого не верила ни в благотворное влияние подобных жестов, ни в Бога, ни в дьявола. Для неё главным и единственным злом всегда было то, что творят люди. Ни звери, ни смертоносные вирусы, ни разрушительные силы природы, а только люди. Но теперь она знала, что существует, по крайней мере, одно чудовище, которое делало что-то злое. Та женщина из тридцать восьмой квартиры — её резкое недомогание не из-за плохой погоды! К этому причастен скрывающийся под маской старухи монстр! Да, вывод ошеломительный, но логика подсказывала, что это правда. И, несмотря на страх и смятение, Марина