Зарин Андрей Ефимович
Perpetuum mobile

Андрей Зарин

Perpetuum mobile

Было шесть часов утра, когда у дверей зазвонил молочник. Луша, молодая девушка, вскочила с постели, на которой спала полураздетая, потом села и стала с недоумением протирать глаза. Второй, более энергичный, звонок заставил ее совсем очнуться, в темноте найти калоши, заменявшие ей туфли, и поспешить открыть двери.

В кухню с бутылкою в руке вошел молодой, краснощекий парень.

-- Ишь заспалась как! С пушки впору палить. Получайте свое! -- сказал он шутливо, ставя бутылку на стол в то время, как Луша, зевая и вздрагивая, зажигала жестяную лампу.

-- Поработай с мое, и не так заснешь, -- отозвалась она, -- накось тебе, в третьем часу заснула!

-- Гости? -- спросил парень.

-- У нас, что ни вечер, то сами в гости, или к нам гости! Заспишься тут! -- ответила Луша и схватила со стола самовар.

-- Счастливо вам! -- сказал молочник и вышел, хлопнув дверью.

Луша начала ставить самовар.

-- Заспишься тут, -- вполголоса бормотала она, -- на тебе, в три легла, в шесть вставай!

Она поставила самовар, а затем достала ваксу, щетки и начала чистить сапоги для молодого барина и для старого; самовар скоро начал шуметь.

Луша торопливо обулась, схватила плетеную корзинку, заборную книжку, накинула на голову платок и побежала в булочную, заперев за собою дверь.

-- Газетку! -- встретил ее на лестнице газетчик.

-- Давай сюда! -- Луша на ходу сунула свернутую газету в корзинку и сбежала с лестницы.

-- Лукерье Васильевне! Наше вам! -- воскликнул молодой дворник в огромной шубе, загораживая ей дорогу под воротами.

-- Пусти, леший, ну тя! -- сердито отмахнулась Луша, скользнув мимо него.

-- Вот тебе и наше вам! -- с хохотом крикнул денщик, входя под ворота; а Луша уже бежала стремглав по пустынной улице.

Вбежав в булочную, она порывисто перевела дух и, поставив корзинку, сказала:

-- Как всегда!

Следом за нею вошла кокетливо одетая горничная.

-- А, Луша! -- воскликнула она, и они поздоровались.

-- Ну, что у вас? -- спросила Луша.

Горничная махнула рукой.

-- Представление целое! Теперь поссорились и сидят по комнатам: он -- в кабинете, она у себя, а я им записки таскаю. Только и дела. Зовет барин: "Катя, передайте барыне!", а там барыня: "Катя, передайте барину!" я и бегаю...

Луша рассмеялась и подхватила свою корзинку.

-- До свиданья, пока что!

-- Луша, здравствуй! -- окликнула ее под воротами высокая девушка с корзинкой в руках.

Луша поздоровалась и приостановилась.

-- А у нас Матрена уходит, -- сказала девушка.

-- Да ну? С чего?

-- Слышь, барыня вчера пилить зачала. Мясо, видишь, жесткое. Уж она зудила, зудила. Матрена дверью хлоп, и ушла. Барыня кричит: "сейчас вон, мерзавка!", а Матрена ей в ответ: "Давайте расчет!" Нынче и уходит. Я стряпать буду.

-- А я Катю видела. Потеха у них... -- и Луша рассказала, что услыхала в булочной.

-- Ах ты. Господи, -- прервала она свой рассказ, -- самовар-то, поди, ушел!

-- Лукерье Васильевне с добрым утром! Морген фри! -- выколачивая генеральскую шинель на площадке лестницы, приветствовал Лушу бравый денщик.

-- Здравствуйте вам! -- ответила Луша, быстро подымаясь по лестнице.

Самовар шумел, бурлил и выплескивал кипящую воду.

Луша быстро сняла трубу, поставила самовар на стол, сдунула с него золу и заварила чай. Потом достала из кухонного ящика масло, яйца, из которых два опустила в самовар, затопила плиту, поставила кипятить молоко и, ухватив сапоги, устремилась в комнаты.

В маленькой комнатке с письменным столом, этажеркою и двумя стульями, свесив с подушки лохматую голову и раскрыв рот, храпел на клеенчатом умом диване, заменявшем постель, Борис Подопёнкин, гимназист 7-го класса.

-- Барин, -- подошла к нему Луша, -- вставайте! Половина восьмого! Пора!

-- Мммм... -- промычал юноша, встряхнул головою, как лошадь, повернулся на другой бок и захрапел так, словно выругался.

-- Половина восьмого! -- громко произнесла Луша, трогая спящего за плечо, -- опять опоздаете, вставайте!

-- А? Что? -- и, тараща глаза, он поднялся и сел.

-- Вставать пора! Половина восьмого! -- повторила Луша, зажигая на столе лампу.

-- Лушечка, голубушка, -- сипло заговорил гимназист, -- дай мне сюда чай, пожалуйста!

-- Опять заснете!

-- Ей-Богу, нет! -- и юноша опустился на подушку. Едва Луша вышла, как до нее донесся его басистый храп.

Луша налила стакан чаю, нарезала булки, положила на тарелку два яйца и вернулась в комнату молодого барина, который храпел, уткнувшись носом в подушку.

-- Нате вам чай! -- громко сказала Луша, подвигая стул и ставя стакан и тарелку. -- Слышите, барин! Чай пить! Ах, ты, Господи! -- ткнула она его в плечо: -- уйду вот и будить не стану!

-- А? Что? Хорошо, хорошо! Я знаю. Не беспокойся, пожалуйста, -- проворчал впросонках гимназист, зарываясь головою в подушку.

-- Вот вам чай. Сейчас восемь будет! -- крякнула с нетерпением Луша.

-- А? Что? -- встрепенулся он и испуганно обернулся.

-- Чай принесла! Восемь часов!

-- Чай? Спасибо! -- он повернулся на бок и протянул руку к стакану.

-- Выпьете, в стенку стукните! -- сказала Луша, выходя из комнаты.

Дверь с лестницы резко отворилась, и в кухню, согнувшись под тяжестью вязанки дров, вошел дворник. Он сделал два шага и с грохотом сбросил на пол вязку.

-- Наше вам почтение! -- сказал он добродушно, вытягивая из-под дров веревку, -- получай порцию.

-- Прачешную, Митрий, готовь! Завтра стирать буду! -- проговорила Луша.

-- Что больно скоро? Ишь ты какая, ровно блоха прыгаешь, -- усмехнулся дворник.

-- Попрыгаешь у нас! -- отозвалась Луша, принимаясь бросать дрова в ящик, что стоял у двери.

-- Ладно, устроим! -- сказал, уходя, дворник.

-- Ты чего пришла? -- заговорила Луша, увидев скользнувшую в двери кошку. -- Нашаталась, подлая!

Кошка, осторожно обойдя дрова и совершенно игнорируя Лушу, прошла через кухню и скрылась в коридоре.

-- Ах ты, Господи! -- проворчала Луша: -- будет теперь потеха! -- и, наскоро перебросав дрова, бросилась в комнаты за кошкой.

-- Ксс... ксс... -- звала она шепотом кошку, которая уже пробиралась в спальную к барыне, но Луша успела перехватить ее.

-- Я тебя, подлая! Будешь у меня шляться! Иди! -- она кинула кошку к кухне и вспомнила о молодом барине.

-- Спит! Так и есть! -- с сокрушением и досадою проговорила она, входя к нему в комнату. -- Барин, да что же это? Опять проспали! Глядите, девятый час! Барин! Я вот сейчас барыне скажу! Ей-Богу!

-- А? Что?

-- Да что! Будишь, будишь, добудиться сил нет!

-- Который час?

-- Девять скоро! Вот который!

Юноша сразу очнулся.

-- Что ж ты меня раньше не разбудила, -- сердито заговорил он, -- ведь я же просил в половине восьмого!

-- Добудишься вас! -- ответила Луша и тут же добродушно прибавила: -- чаю-то подать, или встанете?

--