Все, кроме Стервятника, до сих пор сидевшего в углу с пустой пивной бутылкой и уткнувшего лицо в острые колени. Хотя ему и без того наверняка были известны планы его госпожи. Бывшей или нынешней — еще стоило уточнить у Константина. Но вряд ли мой ассистент притащил бы змею в птичье гнездо, предварительно не учтя все риски.

Интересно, каждый ли гвардеец «живого уголка» Маргариты Артуровны являлся носителем? В этом случае Константин бы, наверное…

Стоп! Секундочку…

Эфир начался раньше, чем Шлейфер успела к нему подготовиться. Ей всё еще наводили марафет в кадре, а потому у меня было время, чтобы поинтересоваться у Царя, с какого это хрена в нашем разговоре о носителях он упомянул моего ассистента, а не Пересмешника, который, собственно, и предупредил меня о наличии редких способностей у Стервятника.

«А я-то думал, ты сразу понял, что Константин и Пересмешник — одно и то же лицо! Не конченный же ты дебил, малец! Видать, сильно я переоценил твои умственные способности…»

Скосил взгляд на стандартную постную мину Константина.

На кой же… на кой черт он вообще взялся работать со Шлейфер⁈ Хоть я и сам тогда подметил, насколько сильно схожи их с ясновидящим голоса, но даже подумать… Так вот, почему во время последнего задания он лично отрезал меня от общей движухи! Каким-то образом докопался до моей причастности к делам ректорши и тайно сделал всё возможное, чтобы обезопасить меня. Вступил в отряд сам, зная, чем это может обернуться для его службы, если правда о соучастии гвардейца рода Гордеевых раскроется.

— Константин… — благоговейно выдохнул я, и мужчина опустил на меня взгляд. — Ты самый лучший человек в моей жизни!

— Это честь для меня, господин, — ровным тоном отозвался тот.

— Это чё щас такое было-то⁈ — возмутилась Полиночка столь неожиданному признанию в чужой адрес. — Он-то здесь причем? Трансляцию я нашла!

— Ты тоже ничего, — подмигнул ей, на что княжна утробно зарычала. — И если мы в какой-то момент не оступимся, каждый из нас принесет значимый вклад в общее дело. Даже ты, — глянул на Дамьена, который жалобно сдвинул брови и шумно сглотнул.

Тем временем Маргарите Артуровне наконец-то навели марафет, и она пронзительно уставилась на нас с экрана. Ее темно-синий комплект, украшенный эполетами, и уложенная черная коса, окаймляющая линию роста волос, особенно ярко и выгодно смотрелись на белоснежном фоне. На месте ничего не подозревающих зрителей я невольно проникся бы к этой суровой женщине с властным взглядом. Назвал бы это… особым видом харизмы. Диктаторской.

А стоило Шлейфер открыть рот, волоски на руках моментально встали дыбом. Примерно то же я ощущал во время ее краткой, но метко бьющей речи на церемонии в честь начала учебного года. Умела себя подать эта дамочка. До дрожи.

— Мы могли бы терпеть это бесконечно, — начала она, особо не заморачиваясь с приветствиями и посчитав наилучшим сразу рубить с плеча. Губы ее едва двигались. — Но не пора ли открыть вам глаза на то, во что превратилась наша Империя с легкой руки рода Разумовских? Политическое и экономическое бессилие на мировой арене отражается не только на правящей верхушке, но и на вас. Тех, кого Империя обязана защищать от нищеты, безработицы, голода… Все справедливые заявления «Огней Революции» о тяжести нашего положения прежде замалчивались, и виной этому была жесткая диктатура Разумовских, собственными руками разрушившими нашу репутацию, кропотливо зарабатываемую год от года. Мы, лучшие из лучших, по одному лишь слову Льва Алексеевича Разумовского скрываем свой потенциал в то время как остальные набирают силу и крепнут. Мы и дальше обязаны ждать, пока Его Императорское Величество соизволит перейти к конкретным действиям и исполнить обещания, данные его предшественниками, или же возьмем всё в свои руки и сами изберем тех, кто встанет на защиту Империи? Я, герцогиня Маргарита Артуровна Шлейфер, организатор и глава движения «Огни Революции», открыто заявляю о том, что пока у власти не встанут люди, достойные этого, устроенный нами Прорыв будет оставаться бессрочным. Это вынужденная мера, ведь теперь замалчивать нас никому не удастся. В ваших же интересах, присоединившись к нашему движению, покончить с установившейся в Империи жестокой диктатурой и потребовать основания парламента по результатам мажоритарного голосования. Парламента, который своей деятельностью обеспечит и внутренний, и внешний рост, выведет качество жизни на новый уровень…

— Да что она вообще не несет⁈ — не выдержала Полиночка. Руки, в которых она держала перед нами смартфон, подрагивали. Еще немного и, готов был на флаге присягнуть, она запустит телефон в стену, разбив вдребезги. — Какая еще диктатура рода Разумовских⁈ Да если бы мой батюшка действительно был таким, каким она его описывает, я б его еще сильнее зауважала!

Все, как один, мы перевели взгляд на распалившуюся княжну.

— А что⁈ — недоуменно вскинула она брови. — Бей своих, чтобы чужие боялись! Эта шлёндра вот даже не стесняется о своем прорыве рукотворном говорить. Да тут и самые верные типы на ее сторону переметнутся, лишь бы портки последние не потерять!

— Как раз-таки это и называется диктатурой, — поправил я.

— Какая разница, как это называется, если важен только результат? Но… — немного стушевалась она, — я всё равно считаю, что так дела не делаются. Она, видать, на наш род до сих пор зуб точит.

— Да, предупреждая вопросы своих студентов и их представителей, я всё еще остаюсь ректором Московской Академии Благородных Магов, и на данный момент академия — самое безопасное место во всей Империи. Таким же местом для вас может стать Империя в целом. И помогут нам боги в нашей борьбе! — завершила свое обращение Шлейфер. Уголки ее губ приподнялись, серьги-маятники качнулись в ушах, и трансляция оборвалась.

— С каких таких пор? — осведомился я, когда Полиночка сжала смартфон в руке и выпрямилась.

— В то время, когда наша Империя лишилась последнего наследника рода Милорадочевых, занимавших трон, — пояснил Константин. — Из кровных родственников у Императора оставались лишь два племянника, принадлежавших к разным родам. Один из них к Шлейферам, второй — к Разумовским, соответственно. Составив завещание и передав его доверенным людям до лучших времен, вскоре Император скончался. Многие приближенные были уверены, что наследником будет избран Александр Шлейфер, но когда завещание обнародовали, оказалось, что указано там имя Георгия Разумовского. Шлейферы