скользкий путь рассуждений, поскольку очень часто штемпеля использовались длительное время, и нет никакой гарантии, что штемпель «с разделителем Дува-Тимура» не встретится на монете Тармаширина, например, в 731 г. х. (1331 г.).

Таким образом, до настоящего времени не существует сколь-нибудь убедительных доказательств в пользу возможности персонализации тех или иных вариантов «нишана», поэтому с некоторых пор в своих работах автор этих строк отказался от термина нишан как неудачного и не отвечающего собственно его смысловому значению. В результате это удлиненное орнаментальное построение было названо разделитель.

Итак, в результате рассмотрения свойств и особенностей размещения разделителя на монетах выяснено:

1) разделитель — это орнаментальное построение, изображенное на монетах;

2) разделитель не является тамгой и не несет каких-либо его свойств, в связи с чем не может быть персонализирован;

3) на всех монетах с разделителем стоит тамга;

4) изображение разделителя не канонизировано, и его вид в значительной степени зависит от фантазии резчика и его мастерства;

5) несмотря на то, что изображение разделителя имеет многочисленные варианты, он всегда имеет узнаваемый вид вполне конкретного характера, т. е. состоит из повторяющихся в определенном порядке геометрических построений;

6) разделитель чаще всего делит поле монеты на две равные части, иногда — на четыре;

7) присутствие разделителя на монетах способствовало быстрому зрительному различению этих монет от экземпляров предыдущих выпусков;

8) мусульманами разделитель не может восприниматься иначе, чем обычное орнаментальное построение, т. е. никакого сокровенного смысла в исламе он не имеет;

9) разделитель редко присутствует на монетах с исламскими символами веры, чаще его сопровождают благопожелательные сентенции;

10) разделитель помещался на монетах большинства монетных дворов с 726 по 732 г. х. (кроме Отрара), а в 739 г. х. встречен в Алмалыке и в 740 г. х. зафиксирован на продукции монетного двора Бухары;

11) все монеты с разделителем, кроме выпусков 739—740 гг. х. Йесун-Тимура, анонимные;

12) появление разделителя на монетах соотносится с уходом с политической арены хана Кепека и с победой политических сил, поддерживавших центробежно-кочевые тенденции в государстве.

Разделитель, оказывается, имеет большое количество особенностей и свойств, не характерных для простого орнаментального построения типа виньетки, и это нельзя объяснить обычными совпадениями. Следовательно, изучаемое изображение должно иметь смысл. Внешне оно полностью соответствует графическому изображению ваджры (санскрит. vajra), или дорчже (тиб. rdo rje), или (монг.) очир, являющейся наиболее значимым и распространенным атрибутом в иконографии буддизма^[130]. Откуда же на Чагатаидских монетах появляется изображение, связанное с буддийским вероучением?

Знакомство монголоязычных народов с тибетским буддизмом произошло в государстве тангутов (Си-Ся)^[131], где эта религия имела преобладающее влияние, по сравнению с даосизмом, несторианством и другими верованиями^[132]. Преобладающим влиянием в Си-Ся пользовались, по всей видимости, такие подшколы Кагью, как Дрикунг, Карма, Цал. У тангутов существовал институт государственных наставников, состоявший, как правило, из тибетских монахов. Этот институт был перенят впоследствии монгольскими ханами^[133]. Именно с учением Цал Кагью был ознакомлен Чингисхан, после чего проповедник Цангна Дунгпурпа Вангчук Таши был направлен им для дальнейшей проповеди этой доктрины (Цал Кагью) среди монгол. Сведения о первой встрече Чингисхана в 1227 г. с проповедниками тибетского буддизма имеются в «Красной книге» Кунги Дордже и «Истории учения — пире мудрецов» Паво Цуглака. Есть также сведения, что каан поддерживал связь с ламой Сина-Гэбши из Тангута^[134], а «среди родичей Чингисхана были ламы, достигшие высоких степеней, например, его двоюродный дед был Хутухта-мунгур, а его дядя — Хутухта-чжурки». По мнению Б. У. Китинова, Чингисхан, при своей высокой толерантности к различным религиям, все же больше покровительствовал буддизму. Надо иметь в виду, что тибетские письменные источники страдают тенденциозностью при освещении вопросов, связанных со взаимоотношениями буддийских школ и представителей «золотого рода» и умышленно преувеличивают влияние буддизма на верховную монгольскую власть. Поэтому принимать информацию о результатах контактов монгольской правящей верхушки с тибетскими ламами, особенно во времена правления Чингисхана, следует с некоторой долей скептицизма. Для нас важно то, что эти контакты были, и они привели к более тесным взаимоотношениям впоследствии. Сакья Пандита в 1245 г. нанес визит Годану (сыну Угэдэя) по его приглашению, что положило начало отношениям между школой Сакья и монголами.

В середине XIII века монгольские ханы определились с выбором духовных наставников из лам, представлявших различные тибетские буддийские школы. Некоторые подшколы Кагью вошли в отношения «наставник — ученик» с сыновьями Тулуя и другими ханами: Дрикунг с Мэнгу, Цал с Хубилаем, Пагмоду с Хулагу. Кроме того, каждому хану подчинялась определенная местность Тибета в соответствии с территориальным влиянием выбранной школы. В тибетских источниках также упоминается Ариг-Буга как патрон Таглун Кагью. В 1256 г. глава школы Карма Кагью — Карма Бакши — становится личным учителем каана Мунгке и обращает его из несторианства в буддизм. После провозглашения Хубилая кааном он приближает к себе племянника Сакья Пандиты — Дрогон Чогьял Пагпу (1235—1280 гг.). Не будем здесь вдаваться в подробности распространения буддизма в государстве Ильханов, отметим лишь важные для нас моменты: 1) через два года после смерти Хулагу в 1267 г. в Тибете появляется последнее посольство от Ильханов, после чего связи ослабевают, но не прекращаются; 2) Газан-хан в 1295 г. объявил государственной религией ислам, а буддизм был запрещен.

К середине 1260‑х гг. у школы Кагью не остается покровителей, а в это время школа Сакья, поддерживаемая Хубилаем, начинает набирать силу. Естественно, что подшколы Кагью опять обращают свои взоры на противников Хубилая — на ханов Кайду и Дуву. «Видимо, именно с этого времени — с 60—70‑х годов XIII века — следует отсчитывать начало усиленного распространения указанной традиции тибетского буддизма среди западномонгольских племен, которые составляли большую часть населения государства указанных ханов». В 1285—1290 гг. произошло восстание представителей школы Дрикунг Кагью с участием войска Кайду против Сакья. Сведений об этом восстании