грубо и неумело прибита к каминной полке. Пятно на ковре было от стекающей крови собаки.
Джэнни задыхалась, в шоке смотрела на происходящее и даже не знала, что сделала шаг в сторону, пока ее нога не задела что-то скользкое и она чуть не упала. Она увидела, что это была кровь, густая, липкая; ее нога поскользнулась в ней и оставила багровый отпечаток на бледном ковре гостиной.
— Несса! — крикнула она, лишившись всех мыслей. — Несса!
Она услышала, звук открывшейся дверцы шкафа, и крик из кухни.
— Мамочка?!
Дженни бежала сквозь темноту, пока ее дочь не оказалась у нее на руках, всхлипывая и прижимаясь к ней.
— Детка, ты в порядке? С тобой все хорошо? Ты не ранена?!
Маленькая девочка едва могла вымолвить слова между захлебывающимися рыданиями.
— Мамочка, он погнался за мной, и... Тото, и я... спряталась...
Дженни пыталась погладить волосы дочери и успокоить ее, в то время как она испытывала страх за другого ребенка, годовалого сына.
— А г-где Маркус?
— Не знаю, мамочка.
Она должна была найти Маркуса, вытащить их отсюда, но ее потребность защитить своих детей столкнулась с гневом, который перерос в ярость.
Трис. Она поняла: два года безработицы, насмешки отца, ущемленная мужская гордость, праздничный стресс и изрядная доля алкоголя превратились в порочную смесь. — Тото... — сказала Несса между тихими всхлипами. — Тс-с-с, малыш, мы не можем спасти Тото сейчас. Мы должны схватить твоего брата и вытащить нас отсюда. Дженни трясло, она чувствовала запах крови и не могла вспомнить, где уронила сумочку с мобильным телефоном. Но она знала, что не может оставаться в доме достаточно долго, чтобы позвонить; ей нужно было вывести Нессу и Маркуса. Они могли бы пойти к миссис Уинделл; она была пожилой и одинокой, но ей нравились дети, и она обеспечит их безопасность до приезда полиции. Затем Дженни услышала шорох в коридоре. Кто-то шел в сторону кухни. Отрезав себе путь к отступлению, она лихорадочно думала: я не могу бежать, не могу добраться до Маркуса, я должна защитить Нессу. Она открыла ящик, в котором хранила кухонную утварь, и ее пальцы сомкнулись на рукояти самого большого мясницкого ножа. Она бы убила Триса, если бы он угрожал их дочери. — Отойди от меня, Несса. Сейчас же! Маленькая девочка подавила свой крик и сделала все, как было приказано. В проеме кухни появилась темная фигура, силуэт которой освещал свет из гостиной. — Трис, уйди с дороги! Я тебя не бо... Даже сказав это, Дженни не сразу поняла, что что-то не так; это был не Трис. Фигура была слишком высокой, слишком стройной, слегка согнутой от возраста... Большой силуэт рассмеялся, глубоким раскатистым смехом. — Тебе нужно открыть глаза, девочка.
Папа! Это был ее собственный отец. Пальцы Дженни крепче сжались на рукоятке ножа, даже когда она пыталась удержать руки от дрожи. — Папа... что... ты здесь делаешь? Он протянул руку и включил свет, и Дженни увидела, что в одной руке у него топор; она узнала его с времен детства, со всех тех случаев, когда папа тащил ее в декабрьский лес рубить елку к новому году. Вот только сейчас топор — и папины руки, грудь и лицо — были в багровых брызгах. Он держал Маркуса в другой руке, а ребенок прижимался к его широкой груди. Папа ухмылялся; даже зубы у него были окровавлены. Дженни сделала шаг вперед, прежде чем напомнила себе, что папа хорошо владеет топором. — Маркус! Что ты с ним сделал?! Он слегка пошевелили малыша, который издал крошечное хихиканье. — В этом ребенке моя кровь, Дженни. Ты же не думаешь, что я причиню вред своим родным? — Тогда... тогда позвольте мне взять его. — О, не в этот раз, нет. Я собираюсь правильно воспитать этого мальчика. Только посмотри, какой он счастливый, Дженни. Я даже думаю, что он похож на меня, не так ли? Дженни не могла ответить. Впервые в жизни ей хотелось, чтобы Маркус плакал, кричал, корчился и барахтался. Вместо этого малыш предал ее, свернувшись калачиком он мерно посапывал на груди своего маньяка-дедушки. Папа улыбнулся своему внуку, затем посмотрел на Дженни. — Но ведь Рождество должно быть не только для малышей, правда? В этом году я решил сделать тебе самый лучший рождественский подарок, Дженни. Иди посмотри. Он отошел в сторону, приглашая ее выйти из кухни. Дженни не двинулась с места, просто держала нож перед собой. Папа насмешливо нахмурился, и Дженни увидела злобный блеск за молочного цвета дымкой, начинающей покрывать его глаза. — Сейчас же Рождество — разве ты не позволишь мне поиграть в Санта-Клауса? Это все для тебя, милая. Дженни взвешивала варианты: его топор и его сила против ее ножа и ее слабости. И все это с ее сыном на руках, ее дочерью позади нее. Она сделала свой выбор мгновенно. — Оставайся здесь, — прошептала она через плечо и почувствовала, как девочка сжала ее руку в знак согласия. Она молилась, чтобы Несса бежала, если у нее будет шанс. Если Дженни сможет дать ей шанс. Опустив нож, Дженни шагнула вперед. — Хорошо, папочка. — Хорошая девочка. Он ждал, не поворачиваясь спиной, пока она проходила мимо него. — Гостиная, — подсказал он ей.
Большая коробка под елкой. Она шла на свинцовых ногах, страх едва не заставил ее выронить нож. В какой-то момент у нее появилась возможность выбежать через парадную дверь с криком, но это оставило бы Нессу и Маркуса позади. Она не могла этого сделать. Рисковать опасно. Поэтому она, онемев от страха, медленно прошла в гостиную. К елке, с весело завернутым подаркам, которые ее окружали. Папа шел позади нее. — Никогда не любил эту твою маленькую тявкающую шавку. Решил, что ей лучше сторожить дом в дымовой трубе, отпугивая чужаков. Дженни не смотрела. Она чувствовала, как по ее щекам текут горячие слезы. Они подарили Тото на третий день рождения Нессы, и эта собака стала лучшим другом ее дочери. — А вон та большая, красная коробка, от твоего папочки. Она не могла пошевелиться. Она уставилась на коробку и увидела, что то, что она считала просто плохо обрисованным праздничным рисунком, было частично красными отпечатками рук и багровыми пятнами. — Открой ее, Дженни. Тон был требовательным, и Дженни не могла ослушаться. Она никогда не могла противостоять отцу. Она упала на колени и разорвала бумагу, отбросив ее в сторону. Под ней оказалась картонная коробка, верхние створки которой были заклеены скотчем. — Давай, не томи, не заставляй папу ждать. Из коробки доносился ужасный запах, и Дженни поняла, что находится внутри. Она попятилась, открыто плача, истощенная этим знанием. — Почему... — только и смогли
Трис. Она поняла: два года безработицы, насмешки отца, ущемленная мужская гордость, праздничный стресс и изрядная доля алкоголя превратились в порочную смесь. — Тото... — сказала Несса между тихими всхлипами. — Тс-с-с, малыш, мы не можем спасти Тото сейчас. Мы должны схватить твоего брата и вытащить нас отсюда. Дженни трясло, она чувствовала запах крови и не могла вспомнить, где уронила сумочку с мобильным телефоном. Но она знала, что не может оставаться в доме достаточно долго, чтобы позвонить; ей нужно было вывести Нессу и Маркуса. Они могли бы пойти к миссис Уинделл; она была пожилой и одинокой, но ей нравились дети, и она обеспечит их безопасность до приезда полиции. Затем Дженни услышала шорох в коридоре. Кто-то шел в сторону кухни. Отрезав себе путь к отступлению, она лихорадочно думала: я не могу бежать, не могу добраться до Маркуса, я должна защитить Нессу. Она открыла ящик, в котором хранила кухонную утварь, и ее пальцы сомкнулись на рукояти самого большого мясницкого ножа. Она бы убила Триса, если бы он угрожал их дочери. — Отойди от меня, Несса. Сейчас же! Маленькая девочка подавила свой крик и сделала все, как было приказано. В проеме кухни появилась темная фигура, силуэт которой освещал свет из гостиной. — Трис, уйди с дороги! Я тебя не бо... Даже сказав это, Дженни не сразу поняла, что что-то не так; это был не Трис. Фигура была слишком высокой, слишком стройной, слегка согнутой от возраста... Большой силуэт рассмеялся, глубоким раскатистым смехом. — Тебе нужно открыть глаза, девочка.
Папа! Это был ее собственный отец. Пальцы Дженни крепче сжались на рукоятке ножа, даже когда она пыталась удержать руки от дрожи. — Папа... что... ты здесь делаешь? Он протянул руку и включил свет, и Дженни увидела, что в одной руке у него топор; она узнала его с времен детства, со всех тех случаев, когда папа тащил ее в декабрьский лес рубить елку к новому году. Вот только сейчас топор — и папины руки, грудь и лицо — были в багровых брызгах. Он держал Маркуса в другой руке, а ребенок прижимался к его широкой груди. Папа ухмылялся; даже зубы у него были окровавлены. Дженни сделала шаг вперед, прежде чем напомнила себе, что папа хорошо владеет топором. — Маркус! Что ты с ним сделал?! Он слегка пошевелили малыша, который издал крошечное хихиканье. — В этом ребенке моя кровь, Дженни. Ты же не думаешь, что я причиню вред своим родным? — Тогда... тогда позвольте мне взять его. — О, не в этот раз, нет. Я собираюсь правильно воспитать этого мальчика. Только посмотри, какой он счастливый, Дженни. Я даже думаю, что он похож на меня, не так ли? Дженни не могла ответить. Впервые в жизни ей хотелось, чтобы Маркус плакал, кричал, корчился и барахтался. Вместо этого малыш предал ее, свернувшись калачиком он мерно посапывал на груди своего маньяка-дедушки. Папа улыбнулся своему внуку, затем посмотрел на Дженни. — Но ведь Рождество должно быть не только для малышей, правда? В этом году я решил сделать тебе самый лучший рождественский подарок, Дженни. Иди посмотри. Он отошел в сторону, приглашая ее выйти из кухни. Дженни не двинулась с места, просто держала нож перед собой. Папа насмешливо нахмурился, и Дженни увидела злобный блеск за молочного цвета дымкой, начинающей покрывать его глаза. — Сейчас же Рождество — разве ты не позволишь мне поиграть в Санта-Клауса? Это все для тебя, милая. Дженни взвешивала варианты: его топор и его сила против ее ножа и ее слабости. И все это с ее сыном на руках, ее дочерью позади нее. Она сделала свой выбор мгновенно. — Оставайся здесь, — прошептала она через плечо и почувствовала, как девочка сжала ее руку в знак согласия. Она молилась, чтобы Несса бежала, если у нее будет шанс. Если Дженни сможет дать ей шанс. Опустив нож, Дженни шагнула вперед. — Хорошо, папочка. — Хорошая девочка. Он ждал, не поворачиваясь спиной, пока она проходила мимо него. — Гостиная, — подсказал он ей.
Большая коробка под елкой. Она шла на свинцовых ногах, страх едва не заставил ее выронить нож. В какой-то момент у нее появилась возможность выбежать через парадную дверь с криком, но это оставило бы Нессу и Маркуса позади. Она не могла этого сделать. Рисковать опасно. Поэтому она, онемев от страха, медленно прошла в гостиную. К елке, с весело завернутым подаркам, которые ее окружали. Папа шел позади нее. — Никогда не любил эту твою маленькую тявкающую шавку. Решил, что ей лучше сторожить дом в дымовой трубе, отпугивая чужаков. Дженни не смотрела. Она чувствовала, как по ее щекам текут горячие слезы. Они подарили Тото на третий день рождения Нессы, и эта собака стала лучшим другом ее дочери. — А вон та большая, красная коробка, от твоего папочки. Она не могла пошевелиться. Она уставилась на коробку и увидела, что то, что она считала просто плохо обрисованным праздничным рисунком, было частично красными отпечатками рук и багровыми пятнами. — Открой ее, Дженни. Тон был требовательным, и Дженни не могла ослушаться. Она никогда не могла противостоять отцу. Она упала на колени и разорвала бумагу, отбросив ее в сторону. Под ней оказалась картонная коробка, верхние створки которой были заклеены скотчем. — Давай, не томи, не заставляй папу ждать. Из коробки доносился ужасный запах, и Дженни поняла, что находится внутри. Она попятилась, открыто плача, истощенная этим знанием. — Почему... — только и смогли