музыкальными звуками, а также пластическими, очень выразительными жестами.

Перед зрителями разворачивается своеобразный вокально-хореографический спектакль, где слово становится как бы вторичным по отношению к музыке и сценическому действию. Герои говорят на разных языках: шумерском, английском, итальянском, французском, грузинском. Однако они не встречают непонимания в разговоре друг с другом. Не слово, которое по существу воспринимается как фоническая краска, а сама музыка и дополняющее ее пластическое движение точно выражают смысл происходящего.

Чем же обусловлен столь интересный авторский замысел? Музыка — олицетворение всего самого прекрасного в мире, утверждение величайших ценностей духовной культуры. Язык музыки — это язык нашей души, нашего сердца. Рожденный из вечно живой природы, он способен дарить радость общения людям разных национальностей. Для него не существует никаких барьеров, он доступен всем, кто верит в разум, добро, свет. Музыка для живых, бережно сохраняющих традиции прошлого и способных передать их будущим поколениям людей Земли, вот что нам хотят сказать создатели спектакля. Произведение посвящено детям, которые вскоре вступят в новый век. С какими мыслями и чувствами они войдут в него, чему отдадут свою жизнь, — вот что прежде всего волнует авторов и нас, зрителей, сидящих в зале. И как жаль, что в самом переполненном зрителями зале так мало детей. Могут возразить, что это вечерний спектакль, спектакль для взрослых, содержание спектакля чрезвычайно серьезно, глубоко по проблематике, насыщено символами, метафорами, а потому вроде бы недоступно для понимания детей. Здесь нет привычных для детских опер сказочных персонажей, увлекательных приключений. Но вспомните, к примеру, о недавно вышедшем на экраны фильме Р. Быкова «Чучело». Заставляя задуматься о серьезных и чрезвычайно важных вещах, он не оставляет при этом равнодушными ни взрослых, ни детей. Так давайте мы все вместе войдем в зрительный зал, чтобы стать соучастниками удивительного представления.

Серые ободранные стены, тусклый, едва мерцающий свет падает на сцену, позволяя с трудом рассмотреть очертания полуразрушенного здания не то театра, не то концертного зала. Из неведомого далека медленно приближается к нам слепой Старик-музыкант и мальчик-поводырь. Неожиданно мальчик замечает скрипку, неуверенно дотрагивается до нее и раздается тихий, печальный, долго тянущийся звук, затем к нему добавляется еще один и, наконец, возникает простая, безыскусная мелодия. Слышите, как поет скрипка? Словно душа человеческая с ее горестями и печалями раскрылась перед нами. Звучащая почти невесомо, пианиссимо, она заставляет напряженно вслушиваться буквально в каждый звук, составляющий в совокупности с другими выразительную мелодическую линию. Исполненный чувства глубокого сострадания, напев постепенно захватывает нас все больше и больше, протягивая незримые нити между участниками действия и зрительным залом. Со всех сторон сцены к Музыканту устремляются дети, подхватывая эту проникновенную мелодию, в которой слились в одно целое древние интонации народных песен и возвышенного хорала. Дети, рожденные в мире зла и насилия, одетые в лохмотья, не знающие человеческой речи, тянутся к музыке, к красоте. А мелодия ширится и растет. Голоса детей объединяются в едином порыве противостояния смерти, ужасам войны. Но внезапно дыхание жизни, переданное чистыми детскими голосами, прерывается. В мир детей вторгается страшный лик войны, олицетворением которой является Женщина с хлыстом и Офицер, дирижирующий своим оркестром. На смену трогательной и бесхитростной мелодии скрипки приходит жесткая, не умолкающая ни на минуту дробь ударных, на фоне которой примитивно, тупо у медных духовых вступает крикливая, уверенная в своей силе, маршевая тема. Вы обратили внимание, какое значение придается тембрам инструментов? Одухотворенность звучания скрипки, ее особая теплота, задушевность, часто сравниваемая с звучанием человеческого голоса, резко контрастирует холодным и пронзительным тембрам меди в сочетании с ударными, символизирующими начало античеловеческое. На нас словно надвигается бездушная, сминающая все на своем пути, машина. Оркестранты одеты в маски, у них нет лица. Злобно торжествующий марш превращает их в отдельные детали этой бездушной уродливой машины.

Старик-музыкант и его поводырь

Представление итальянской оперы в госпитале

Фашистский порядок — вот что несут Женщина с хлыстом и Офицер. И вдруг откуда-то появляется Пьеро, традиционный герой народных представлений. Но ему нет места на этом «параде зла» — незваного пришельца убивают. Устанавливается тишина: потрясенные происшедшим, музыканты нарушили приказ, бездушное чудовище на мгновение остановилось. В гневе Офицер обращается к оркестрантам с требованием возобновить игру. Однако вместо марша начинает звучать строгая и возвышенная музыка, оплакивающая Пьеро. Ярость Офицера и Женщины с хлыстом безгранична, силой они заставляют музыкантов замолчать. Однако музыка возникает вновь — на этот раз раздаются звуки скрипки слепого Старика. Музыка побеждает смерть, оживает Пьеро. Взбешенный Офицер стреляет в Музыканта, но Искусство убить нельзя и пули не достигают цели.

Ареной конфликтных столкновений добра и зла становится сцена театра. Слепой Старик языком музыки учит детей познавать мир, осмысливать происходящее. Не случайно многократно повторяется начальная фраза монолога Гамлета «Быть или не быть?» Кто, кроме нас самих, способен предотвратить надвигающуюся катастрофу, выстоять в смертельной схватке? Силы зла не хотят смириться. Они вновь и вновь появляются на сцене, неся неисчислимые беды и страдания всему живому. Искажается, словно в кривом зеркале, тема элегически мечтательного вальса, в нем слышится неизбывная боль, какое-то исступление — это в угоду Офицеру, подбадривая ударами хлыста, насильно заставляют танцевать женщин. Посмотрите, на них черные платья — символ войны и смерти. Музыка страстно обличает зло: рядом со звериным оскалом марша кривляется банальная мелодия регтайма, раскрывающая пустоту, бездуховность враждебного людям мира.

Окончился первый акт, но не торопитесь уходить из зала, постарайтесь прежде осмыслить то, что вы увидели, чему стали свидетелями. Мы не знаем, когда и где происходят события, очевидцами которых мы стали. Действие отнесено к условному времени. В некоей стране уже много лет подряд