демоническим смехом. Я тормошил его плечо, но он не останавливался, напротив, хохотал еще громче.

Это продолжалось около минуты, затем он умолк. Напряжение наполнило залу, стало нестерпимо душно. Граф положил руку на колоду, что была подле него, и плавным движением сдвинул карты так, что на сукно они легли дамским веером. Затем выбрал карту из середины и, не глядя, сдвинул ее на кон.

— Я поставил, — объявил он с королевским высокомерием.

У немца тряслись руки, он побагровел, губы его посинели. Непослушной рукой он срезал колоду…

И тут в залу вошла темноволосая женщина. Лицо и прическа ее были как у кошки из моего кошмара. Я понял, что явилась сама баронесса, хотя к тому времени так и не был представлен ей.

Никто, кроме Чинского не обратил на даму ни малейшего внимания. Он же криво улыбнулся и как будто поменялся в лице: он стал похож на покойного князя Овечкина. Я ужаснулся такому сходству.

Между тем, немец предъявил лоб — дама пик. На лице баронессы мелькнула улыбка. Мое сердце замерло, так как граф постоянно ставил на даму: если на кону дама — он покойник.

Немец сдвинул карту. Соником был трефовый король.

Баронесса откровенно хохотала.

Граф… Нет, князь! За столом вместо графа вдруг возник князь Овечкин! Уже не просто похож, а именно он в королевской мантии и короне!

Баронесса мгновенно замолкла и смотрела теперь с ужасом. Граф… или князь… перевернул карту — трефовый король!

— Граф угадал! — хором выкрикнули офицеры. Из чего я заключил, что они видят Чинского, каким он был всегда.

Баронесса вдруг завертелась волчком с невероятной скоростью, и сгинула.

На пол, где она стояла, спланировала пиковая дама!

Ранним утром следующего дня, в трех верстах от города мы с друзьями офицерами совершенно случайно наткнулись на перевернутую повозку. Видимо у нее отвалилось колесо, и бедолага Альтберг свалился. К несчастью при себе он имел охотничий нож, на который и напоролся при падении. Весьма странный способ расстаться с жизнью выбрал немец.

В тот же день стало известно, что баронесса, вернувшись вечером с верховой прогулки, зашла в конюшню и там на нее упала стропила. Она умерла на месте. Я убедился в правдивости сказов моей няни — на умирающую ведьму непременно рушится потолок.

Спустя год Чинский обвенчался с Полиной Григорьевной, но это случилось в Москве, так как уже к августу хлопотами дядюшки он был переведен в гвардию.

А я в начале осени отправился в Москву, прихватив с собой толстую пачку писем от Евдокии Митрофановны. Мы обвенчались.

В последующие два года в Печенегах чудес не происходило. Впрочем, моя малышка дочь — ну разве она не чудо!

2007г