Лея Кейн Рыжее наказание для плохих мальчиков

Пролог

Я суетливо поправила впивающуюся в плечо тонкую лямку. Двести раз пожалела, что послушала сестру и одолжила у нее платье. Закатно-розовое, облегающее, с одним оголенным плечом и едва прикрывающее попу, оно без лишних слов кричало, что я готова отдаться первому встречному.

— Зато сиськи потрясно смотрятся, — подбадривала меня сестра, когда я стояла перед родным трюмо в нашей тесной комнате и морщила нос от собственного вида.

Лет десять назад, возможно, оно и было бесподобным, но разве в мои планы входило покорить едва знакомого парня, свидание с которым подстроила моя изобретательная мама? Где же это видано, чтобы старшая из пяти дочерей в двадцать шесть лет незамужней была, когда двое младших уже обзавелись семьями! Как мама вышла на этого типа, ежу понятно: она парикмахер, он — ее клиент. Слово за слово, вытянула из него семейное положение (или быстренько в соцсетях статус подглядела) и шустро присела на уши. Не удивлюсь, если ему это свидание было так же важно, как и мне. Согласился, испугавшись, как бы ему эти уши парикмахерскими ножницами не чикнули.

Надеясь, что он не придет, или хотя бы мы сразу расставим все точки над «и», я сидела на скамейке посреди сквера и отгоняла комаров.

Надо было надеть отцовский рыбацкий костюм!

Зарычав, подскочила на ноги и затопала на месте.

— Октавия?

— Чего?! — Резко обернулась к показавшемуся из темноты парню — щуплому блондину с огромным носом. — Ты Андрей? — спросила без церемоний.

Меня тут уже обглодали местные жужжащие троглодиты, не до любезностей.

— Ну да, — пожал он плечом.

Всю жизнь терпеть не могла этот жест. Дурацкое движение — пожимание плечами. Словно ты недоразвитый какой-то.

В общем, вечер не задался с самого начала, а кавалер ничем меня не зацепил.

— Ты такая… рыжая, — вдруг заявил он с заметным разочарованием. — Твоя мама не говорила, что ты рыжая.

Твою ж налево! А ты, блин, красавец! Особенно шикарны затертые джинсы и растянутая майка!

— А еще я лесбиянка, — натянуто улыбнулась я. — Этого моя мама тоже не могла сказать. Она не знает.

— Вот и отлично, — заржал он, обнажив крупные зубы с широкими расщелинами. — А то я думал, как отшить тебя. Без обид, ты вообще не в моем вкусе. — Этот гурман достал какой-то сверток из заднего кармана джинсов и кивнул на скамейку. — Я ща резко закладку сделаю и провожу тебя. Постоишь на шухере?

Моя челюсть шлепнулась на землю. Мама в таком отчаянии, что готова выдать меня даже за наркодилера?! Ну я ей устрою дома!

— Спасибо. Я сама дойду.

Андрей присел на корточки и просунул сверток куда-то под скамейку.

— Да не ссы, рыжая. Я уже все…

— Закончил?! — раздался низкий утробный голос из темноты.

Я пикнуть не успела, как меня ослепило ярким фонариком. Поморщилась и прикрыла глаза ладонью. Но заметила, как Андрей стартанул с места, а вслед за ним дернулся мент с дубинкой.

— Стоять, падла!!!

— Что, красавица, сама браслетики наденешь? — Перед моим носом звякнули наручники. — Светани-ка фейсом. Звать как? Адрес, место работы? Притон?

Ешки-макарошки, приехали! Я теперь еще и сяду из-за маминой маниакальной идеи выдать меня замуж!

А вот фиг!

Развернувшись, тоже тронулась с места. Далеко на каблуках не удерешь, особенно когда за тобой два бугая несутся, поэтому туфли раскидала по пути, свернула в сторону пешеходного моста, где хотела затаиться в кустах, но поскользнулась и побоялась спускаться. Пришлось чесать через сам мост.

— Стой!!! — рявкнул мне вслед один из патрульных, но я только разгон набирала. Как-то не горела желанием ночевать в обезьяннике и объяснять, как я докатилась до жизни такой — бегать на свидания со всякими отбросами.

Посреди моста угодила босой пяткой на гвоздь и, стиснув зубы, схватилась за перила. Да что за день-то такой!

Луч фонарика приближался, угрожал арестом, поэтому я собралась, зажмурилась и попрыгала дальше на одной ноге. Идиотка! Надо было сдаться и позволить маме почувствовать все прелести ее заботы о моей личной жизни. Пусть бы потом думала, как меня отмазать и как перед всеми родственниками объясняться! Но нет же, я упорно тащилась на одной ноге по этому долбаному старому мосту, пока не потеряла равновесие и не выпала за перила.

— А-а-а!!! — единственное, что я услышала, прежде чем после секундного свободного падения с головой окунулась в колючую бурлящую бездну. И кажется, это был мой голос, заглушенный бешеным потоком.

Какое-то время я барахталась в воде, пытаясь выбраться на поверхность, но приложившись затылком о подводный камень, смирилась с неизбежным — мне конец. Вспыхнувшие перед глазами звезды вмиг угасли, и я больше ничего не чувствовала — ни холода, ни страха, ни боли, ни злости. Я просто отключилась…

— Та-а-ави-и-и, — тихим шелестом прожурчал кто-то и повторил: — Та-а-ави-и-и…

Я не имела ни малейшего понятия, сколько пробыла без сознания. Пятка ныла, грозила столбняком. Ощущения были такие, будто в ней все еще торчал тот проклятый гвоздь. В затылке пекло, а в груди давило. Казалось, легкие вот-вот лопнут от нагрузки. Я кое-как продрала глаза, стащила с лица спутавшуюся прядь мокрых волос и сфокусировала рассеянное мутное зрение на морде надо мной.

Я ничуть не преувеличиваю, это была морда здоровенного кошака. Нависнув сверху, он любопытно пошевелил усами. Вальяжно обошел меня по кругу и залез всем своим семикилограммовым весом на мою грудь. Я хрипло закашлялась. Дышать и так тяжело, еще какие-то бродячие кошки по мне лазают!

— Брысь! — фыркнула я, ощутив колючую сухость в горле. Вроде выползла из речки, нахлебалась вдоволь, а жажда как в пустыне.

Кот и ухом не повел. Склонил голову, вытянул зрачки и молча пошевелил усами.

Я попыталась подняться, но сил не хватило. Мышцы зажгло, а тело затрясло от холода. Ледяной камень подо мной тоже не напоминал мягкую перину, вонзаясь острой поверхностью в позвоночник.

Протяжно выдохнув, сделала тщетную попытку согнать кота. А он в ответ лишь замурчал. Да так завораживающе, что мои веки снова начали тяжелеть. Голова приятно закружилась, боль стала отступать. Я уже понадеялась, что самое худшее позади: меня выбросило на берег, и скоро какой-нибудь рыбак сообщит о русалочке куда надо. Но в самый ответственный момент, когда я решила, что отныне буду жить так, как хочу, и мама мне не указ, в моей голове раздался тот же посторонний голос. Шепот залезал в сокровенные уголки сознания, пощипывая меня изнутри невидимыми электрическими разрядами.

— Ты мертва, Тави. Смирис-с-сь… Ты дыш-ш-шишь, твое сердце бьется,