среди нашего народа было много. Переманивайте со своим братом эльфов на свою сторону. Внушайте, что в гибели близких виноваты старейшины и люди. Сулите почет и достаток, когда они вернуться под крыло матерей.

— Хорошо, госпожа! Все сделаю!

— Мы будем иногда выходить на связь и встречаться. Продумай предлоги отлучения из людского поселения. Со временем мы подкорректируем твои задачи…

Глава 2

[— Аааааа!!!]

«— Чего орешь?!»

Поняв, что зависшее передо мной лицо больше не собирается приближаться, успокаиваюсь. Псих тоже меняет тон транслируемого голоса с панического до немного смущенного.

[— Да, так… Очканул немного…]

Ну, да. Совсем немного. Потому он так орал. Хотя, признаться, сам чуть в штаны не наложил. Еще и уродливое лицо это внушает ужас, да, и соответствующая обстановочка…

Тут даже не только лицо. А иссушенная голова, то ли человека, то ли какого-нибудь эльфа. Пергаментная кожа, обтянувшая череп, сморщена. Как и глазные яблоки, превратившиеся в какой-то сухофрукт размером с горошину. Рот гуманоида раскрыт, будто в последний момент перед смертью, он кричал от ужаса и страха его переполняющего. Странно, но и выражение лица говорит о том же, а вот определить по нему пол не получается. Волос нет. Пучок тонких седых волосинок на макушке не в счет.

Сама голова висит на таком же худом и иссушенном теле. И вся эта красота держится на паутине. Она оплетает мертвеца белесыми, едва заметными полупрозрачными нитями, иногда собирающиеся в довольно толстые жгуты, которые уходят куда-то в верх. В темноту еловой кроны.

В общем, передо мной своеобразная мумия, висящая на тарзанке. И эта самая мумия, повисев немного и нагнав на меня и Психа страху, начинает втягиваться обратно, наверх. Медленно. Плавными рывками.

А лицо продолжает таращиться на меня своими глазами-сухофруктами и безмолвно кричать. Жутко…

[— Говорил тебе! Долобаев надо было покусать!]

«— Чет я не понял. Они тут при чем?»

[— Свойство могли одно полезное заполучить. Сейчас бы зарылись под землю как кроты. И хрен бы нас кто достал. А пока докопают, мы уже под землей пророем туннель подальше от этого места.]

«— Ну, ты и фантазер…»

[— Не фантазер, а генератор идей! Хотя, и фантазия неплохо работает. Вот, настанут спокойные деньки, выйду на пенсию — буду книжки от твоего имени писать…]

«— Какая нахрен пенсия? Какие книжки? Ты вообще о чем? Деньки ему спокойные. Вокруг посмотри. И когда выйдем из этого инстанса, тоже вокруг посмотри. Разгляди, где мы находимся, и что происходит».

[— Ну, ладно-ладно. Просто, мало ли. Всякое может быть. Я и название уже придумал. Зацени. Макс Писец. Книга «Пожиратели бездны» из цикла «Хаос животворящий».]

«— Чего?! Хаос животворящий?! Как ни живородящий…»

[— Хм… Тоже вариант…]

«— Писец… Кого мне в голову подселили? За что я заслужил такое наказание?»

[— Эй! Попрошу без оскорблений! Это не наказание, а награда! Мной годиться надо!]

Этот бестолковый разговор немного приводит эмоции в норму и отгоняет накатывающую панику. Ведь Чутье продолжает работать. И сигнализирует, что не все так спокойно, как тишина вокруг. Угроза есть. Просто мы ее еще не видим. Но она нависла надо мной.

Задираю голову.

Труп уже пропал. Словно и не висел тут передо мной. Сверху непроглядные хвойные ветки. Там и угроза.

Интересно, если я выйду из инстанса тем же путем, что и влетел, Шисса меня там поджидает? Или ушла?

Несколько раз подмечал, что нам удавалось от нее скрыться в определенные моменты. В эти моменты Зверь-баба отвлекалась от преследования, бросаясь на зверей и других мутантов. Жрала их и не могла остановиться. По-моему, это она отвлекалась от нас и сбегала поохотиться ради еды, а не нам удавалось спрятаться. Просто, того, еще живого и бегающего на лапах мяса, попадавшегося по пути, не хватало для насыщения.

Получается, Шиссу мучает зверский голод. Ей нужно постоянно есть. Прямо как Туру. Хотя, мой питомец поменьше жрет. Да, и выдерживать промежутки между приемом пищи может дольше. У меня, кстати, тоже зверский аппетит. Он и так был не малым. А когда я стал мутировать, то возрос многократно. Но, опять же, до запросов мутировавшей инопланетянки мне далеко.

Снова появляется ощущение, что зашевелились тени. Опять напрягаюсь.

Так. Стоп. Чего я так боюсь?

Это инстанс. Здесь могут быть только мобы. Никаких измененных инопланетным мутагеном тварей тут нет. А мобов я уделаю. Пусть они здесь сильные. Все же локация рассчитана для группы из двенадцать участников уровнем не ниже восемнадцатого. Но мне не привыкать валить всяких монстров. Даже мишек грозных и свирепых. К тому же, усиленных мутацией. Вот только ежики мне не даются. Каждый раз, как на них натыкаюсь, убегать приходится. Последнего, встреченного мне ежика, вон, Шисса уделала, а не я.

Но тут, по идее, не должно быть ежиков. Антураж больше соответствует чему-то более мрачному. Паутина еще эта…

Перестаю пялиться вверх. Приготавливаюсь начать плавно двигаться вдоль еловых стволов. Возможно, если аккуратно отойду от этого места подальше, угроза ослабнет.

Я бы предположил, что здесь обитают какие-нибудь пауки. Затаились, ждут свою жертву, лапки потирают.

В этот момент зудящее чувство опасности резко усиливается.

Успеваю чуть повернуться в сторону предполагаемой угрозы. И меня что-то толкает и прижимает к земле. Что-то мягкое и липкое. Оно сковывает и не дает пошевелиться. Эта гадость даже в рот немного попадает.

Тьфу! Тьфу!

Паутина!

Ни руками, ни ногами не удается пошевелить. Артефактный гвоздик, придавленный головой к земле, вырывается из под нее и срывает ближайшие липкие нити.

И тут на меня сверху прыгает крупная тень.

Щелк!

Внушительные жвала щелкают в опасной близости от лица. Освобожденная от паутины голова успевает дернуться в сторону и не дать ее прокусить.

Прыгнувшая на меня тень оказывается пауком размеров больше меня раза в два.

Щелк! Щелк!

Мотаю головой избегая жвал.

Твою же!

Гвоздик пробивает мерзкую голову паука и лишает того глаза. Тварь верещит, таращит на меня оставшиеся темные буркала, а на меня капает неприятно пахнущая жидкость из ран нападающего.

Но противник жив, и продолжает попытки до меня добраться.

Щелк!

Чудом освобождаю левую руку. И мой клинок застревает меж жвал паука.

И тут массивное брюхо членистоногого опускается, протыкая мой живот толстым жалом. И через него, внутрь меня устремляется поток обжигающей жижи.

Эта жгучая гадость начинает наполнять мое нутро, даря фейерверк неописуемых чувств, включающих и боль. Жуткую выворачивающую изнутри боль. Но