желании не дотянуться, а вот прямое наследство делится между всеми живыми потомками, там почти на три миллиона долларов, конечно, австралийских, ваша доля, если за неё бороться, тысяч пятьдесят.

- Негусто.

- Наследников много, помимо вашего деда, у господина Куприна в Австралии было четверо детей и пятнадцать внуков. Правнуков пока трое, но они постоянно прибывают. Шансов выиграть дело почти никаких, потому что завещание составлено по всей форме, а отказ - чистая формальность. Если не верите, всё это будет в соглашении, которое вы подпишете.

И он протянул тонкую папку, двадцать листов мелким текстом, Димка её даже листать не стал, потому что находился в лёгком охренении. Афанасий Куприн и вправду был его прадедом, он родился в четырнадцатом году прошлого века, служил в милиции, в сорок втором ушёл на войну, и там же погиб в сорок пятом, за месяц до Победы. На его могилу в Калининградской области дед Дмитрия ездил регулярно, и его самого один раз с собой взял - чёрный обелиск с именами павших бойцов, и среди них старший лейтенант Афанасий Львович Куприн. Сохранились и орден Красного Знамени, и две медали «За отвагу», и орден «Славы» второй степени - их деду передали в Министерстве внутренних дел во время перестройки. Вот только личное дело отказались показывать, сославшись на режим секретности.

- Хорошо, - Димка кивнул, - медаль так медаль, жаль, конечно, что старик такой сволочью оказался, мог бы с сыном связаться. Дед помер, думая, что отца в живых нет, а тот на катере по океану в это время рассекал, тунца ловил. Гад.

- Ну вот и отлично, - Зинченко расцвёл, пододвинул бумаги Васнецовой, та внимательно ещё раз прочитала, паспорт наследника разглядывала так, словно он был поддельный, потребовала свидетельство о рождении и его тоже изучила вплоть до состава бумаги.

- Здесь, - ткнула она изящным пальчиком в свободное место на бумаге, - подпись, число прописью, расшифровка и надпись «вступаю в наследство добровольно». И отпечаток большого пальца правой руки, пожалуйста.

Димка сделал всё, как она просила, вытер краску с пальца салфеткой. Пока нотариус заверяла его подпись, достав штемпели и печать, Зинченко раскрыл коробку, и вытащил оттуда обычный целлофановый пакетик, в котором лежал жёлтый кругляш.

На якобы золотой монете с одной стороны был выдавлен круг, унизанный выпуклыми бусинами, каждая из которых линией соединялась с двумя другими, образуя сложный вписанный многоугольник, по контуру шла надпись на непонятном языке, а с другой - четыре одинаковые закорючек, две короткие параллельные линии, а между ними заусенец. Об него молодой человек и поранился, сначала не заметив, капелька крови упала на завещание.

- Ничего страшного, - Зинченко, казалось, даже обрадовался, - этот экземпляр остаётся нам, а у вас - все документы в электронном виде. Вот планшет, введёте код из конверта, и можете пользоваться. На планшете есть обращение покойного лично к вам, Дмитрий, рекомендую просмотреть. Точнее, наследодатель рекомендовал настоятельно.

Он встал, потянул за собой нотариуса Васнецову, и они быстрым шагом, чуть ли не бегом, выскочили сначала из дома, а потом из калитки, запрыгнули в чёрный внедорожник, и умчались. Если не бессонная ночь и весь этот сюр со внезапно ожившим прадедом, Димка наверняка понял бы, что всё это выглядит подозрительно и неестественно, юристы из гостей были, как из него самого балерина - на законников он насмотрелся, где покойники, там и они. Но единственное, что молодого человека занимало, так это то, что до приезда Виталика оставалось больше часа, он уже поел, и может вздремнуть. Медаль так и осталась валяться на столе рядом с нераспечатанным конвертом и планшетом.

Проснулся парень ровно через час от звонка напарника, тот приехал на десять минут раньше. На дорожке к калитке Димка чуть было не наступил на раздавленную кем-то собачью какашку, это соседская шавка постаралась, как не заделывай забор, всегда найдёт лаз. Мелкая тварь, соплёй перешибёшь, но гадила как носорог. Пригляделся – отпечаток на коричневой лепёшке вроде бы совпадал с подошвой кроссовок его теперь уже бывшей, так что кое-какое моральное удовлетворение он получил. Машина стояла за воротами, Виталик курил возле двери, при виде Димки отшвырнул сигарету и полез за руль. Вид у напарника был помятый.

До дома покойного ехать было рукой подать. По дороге парень набрал отчима.

- К Нефёдову? - спросил майор полиции. - Наши уже закончили, работы там немного было, старик предсмертную записку оставил, причин подозревать кого-то в убийстве нет, так что можете забирать спокойно. Да, молодец, что позвонил, мать тебе даю.

Мать отобрала трубку у мужа.

- Димочка, тётя Света приедет во вторник, - не утруждая себя вопросами о здоровье и делах, сказала она. – Её младшая дочка Вика собирается поступать в институт, поживут у тебя до майских праздников, сходят на день открытых дверей. Ты ведь не против?

Последний вопрос был риторическим – если бы Димка был против, то материнское проклятье не заставило себя ждать, а тётя Света всё равно уже купила билеты на поезд. Значит, послезавтра в гостевую спальню на первом этаже заедут чужие для него люди, после чего Димке в очередной раз попеняют, что другие молодые люди стремятся получить высшее образование, а отдельно взятый оболтус двадцати пяти лет – нет. Чужие, потому что Светлану Вадимовну тётей Димка назвал бы с большой натяжкой, она была двоюродной сестрой нынешнего мужа матери, Леонида Петровича, и по всему ей бы поселиться в их просторной трёхкомнатной квартире в девятиэтажке, но тётя Света жену своего родственника, Димкину мать, на дух не переваривала, а вот с Димкиной бабушкой, пока та была ещё жива, была очень дружна, и считала, что эта дружба перешла к нему по наследству вместе с домом.

- Чего батя говорит? - Виталик крутанул руль, заезжая в ворота, и затормозил у подъезда.

- Сейчас сам увидишь.

Бывший бандит, ветеран труда и депутат жил в кирпичном десятиэтажном доме в Царском селе - так называли новый район для богатых. Дом ощетинился кондиционерами и спутниковыми тарелками, отгородился от плебеев высоким металлическим забором. Виталик припарковал Газель между двумя внедорожниками, уткнулся в смартфон. Он так всегда делал - сначала фельдшер составлял справку, осматривал умершего, и только потом этот лентяй шёл помогать.

Нефёдов умер аккуратно, подстелив под люстру, на которой он повесился, полиэтиленовую плёнку - чтобы ковёр не запачкать. Тело уже сняли, и оно лежало на куске такой же плёнки посреди комнаты. Безутешная дочь покойного перебирала вещи и зорко следила,