Алексей Провоторов ЖЕЛЕЗО

Кто-то улыбнулся у меня за спиной.

Вечерело. Расколотая луна карабкалась наверх. Хмурые шпили дальнего ельника были как зубы, закусившие край увечного светила. Чуть бликовало стекло у горизонта.

Я сидел на корне, давно превратившемся в камень, и поглядывал на пруд внизу. В нём жили человеческие рыбы, и иногда я их ловил. Но сейчас я ждал, когда отразится первая звезда — хотел загадать желание.

Улыбка не исчезала — я чувствовал её основанием затылка. Тёплое, навязчивое ощущение в темноте.

Кого ж там принесло не вовремя, подумал я. Поднялся прежде, чем подошедший успел окликнуть меня. Пусть знает, что нашёл того, кого искал.

Лохматый лес уже был тёмен, седые деревья утопали в синеве. Вдоль тропинки тянуло холодом, и я поёжился. Захотелось домой, к фонарю и чайнику.

Я не очень хорошо видел в сумерках. Поэтому человека особо и не разглядел. Просто почувствовал, что человек, а не какая другая тварь. Это я ни с чем не мог спутать.

— Доброго вечера, — сказал незнакомец. На нём был плащ, какой носят Убой — будто из закопчённой паутины. Он совсем не отсвечивал и почти не шуршал. Сектантская одёжка. Убоявшиеся считали, что их лучше бы никому не видеть и не слышать лишний раз. Было ясно, что лица он не покажет — вера не позволит.

На плече его сидела птица. Сначала я было подумал, что ворон, но тут же понял, что это здоровенный грач. Он дремал.

— Доброго, — ответил я, оглядев пришельца.

— Глум? — осведомился он.

— Да, — ответил я. — Куда-то нужно?

— В Торнадоре, — кивнул собеседник. — Моё имя Лода.

Чем заняться человеку в Торнадоре, подумал я. Чем заняться щуке на сковородке. Одно из немногих мест, где можно купить почти всё, но… Это не человеческий рынок.

— Мы должны попасть туда до следующего заката, — добавил он.

— Я ходил в Торнадоре, — сказал я. — Из пяти человек, которых я провожал, потом я не встречал ни одного. А вот вещи двоих из них видел на рынке в Сколитур, у Падучей башни. Может, тебе лучше туда? Немногим дальше.

— У той башни складывают скарб мертвецов, — собеседник снова кивнул согласно. — Тех, которых не смогли опознать.

Видно, его не смущали мои рассказы.

— Ты сказал «мы», — продолжал я. — Поскольку я, как известно, ничего не должен до задатка, должен ли я понимать, что с тобой пойдёт кто-то ещё?

— Моя подруга, Ставра. Ты согласен провести нас?

— Девушка, — сказал я задумчиво.

— Это имеет значение? — спросил Лода.

— Да, — не стал я врать. — Присутствие девушки провоцирует всяких… сердцеедов.

— Да ладно, — сказал он, поглаживая грача на плече. — Я думаю, вдвоём мы защитим девушку от всяких… сердцеедов.

Я смерил его взглядом. Немного снизу вверх. Под плащом смутно угадывался клинок. Это, понятно, ничего не гарантировало в Доле.

— Самый лучший вариант — это найти ещё одну девушку. Ты, должно быть, в курсе, что всякие… В общем, они не трогают пары.

— Слышал такое, — ответил из глубин капюшона Лода. — Так что, правда?

— Да, если всех поровну, то инцидентов не бывает. Конечно, там ещё надо на возраст смотреть, но…

Лода отмахнулся.

— Ты хочешь сказать, что мы можем и не пойти?

— Я ещё не знаю, что я хочу сказать, — ответил я, чувствуя чересчур старательное раздражение Лоды и потому не намереваясь его щадить. — Времена сейчас не самые лучшие. Недавно девушка по имени Эт-доттир вернулась со стороны гор почти без волос и совсем без разума. Такого я раньше не видел.

— Знакомая? — спросил Лода, присвистнув.

— Нет, — ответил я. — Из другой деревни. Один раз встречал на танцах.

— А что говорят?

— Что всегда. Неживого встретила.

— Да ну. В горах? Может, болезнь какая. Или колдовство.

— Может, — согласился я. — А может, и правда кого встретила. — Я помолчал. — Впрочем, приходите к утру. Скорее всего, мы пойдём, втроём или нет. Что говорят на перевале, далеко зима?

— Там сыпал снег, — ответил он, и я вздохнул. — Не сильный, но… Он и не таял. Когда мы уходили, он ещё милю шёл за нами.

— Вон оно как. Тогда мы в любом случае пойдём вчетвером, Лода.

— Боги за Стеклом, что ещё? — спросил он.

— Снег, — сказал я. — Белый из Шумного леса ищет меня. Зима — не моё время. Как только выпадет снег, он проснётся, а как только проснётся, тут же учует меня, стоит мне спуститься в Дол.

— Лёд тебе в шланги, — чудно, по-старинному выругался Лода. — Что ты такого сделал?

— Отнял его добычу. Не спрашивай, а?

— И что ты будешь делать?

— Это мои заботы.

— Мне нравится этот ответ.

— Ещё бы.

— А ещё какие-то сложности будут? — спросил он, чуть усмехаясь.

— Будут, — пообещал я.

Он ушёл. Я тоже не стал задерживаться — хотел ещё успеть выспаться.

Луна выкатилась на небо полностью. Шлейф пыли растянулся на полнеба.

Говорили, что старики помнят её почти целой, но какие старики? Иные расскажут, наверное, ещё про две луны или восемь. Безумные войны не прошли даром, что и говорить.

Звёзд уже высыпало немало, так что желание я упустил. Голубая точка Второго Номера просвечивала сквозь лунный шлейф.

Я зашёл домой — нужно захватить угощение. У меня был пирог. Не сегодняшний, конечно, но вполне съедобный. Я нарезал его поаккуратнее, сложил в плетёную корзинку. Получалось немного. Может, потому, что пару кусков я оставил себе. Я добавил ветку сладкой сухой кубиники и вышел из дома. Жил я на самом отшибе.

Ночь опускалась. Лохматый лес придвинулся ближе, ветви трогали лицо, словно пытаясь угадать, кто здесь такой прошёл; обманчивой теплотой горел далеко в лесу колдовской огонь. На самом деле они не блуждают, сказки врут. Если не бояться и подойти, найдёшь сияющий стеклянный шар, который можно потрогать, но ничем не вынешь из земли или камня. Впрочем, места, где горят такие огни, и впрямь странноватые.

Уже десяток лет я зарабатывал тем, что водил людей из Ардватри через Дол в другие места. Потому мне полагалось Дол знать. И я как мог с этим справлялся.

Ближний Ардватри пользовался славой самого большого людского города. Нас в мире по-прежнему было больше, чем остальных, хотя и не настолько, как раньше. Пусть мы победили в Безумных войнах, но… Дорогой ценой. Да и никто, ни один народ, не забыл моим предкам их методов.

Именно поэтому людям в Доле было опаснее, чем любому другому существу.

Пока размышлял, я достиг дверей Пел-Ройг. Постучал.

— Кто?

— Пел-Ройг, это я, Глум, — сказал я. — Дело есть.

С внушительным шорохом отодвинулись засовы, дверь распахнулась, и я почувствовал яркий цветок радости. Пел-Ройг всегда меня так встречала. С тех самых пор.

— Заходи! — девушка