сразу этого не заметил? А вот глаза всё-таки странные». Я рассматривал её исподтишка, и Алёнка это заметила. Она подняла голову, взглянула на меня с высокомерием королевы и фыркнула.

Меня это разозлило: «Ясно, не понравился ей чем-то. Ну и ладно, очень надо! Что она вообще о себе возомнила?» ― стало обидно, даже аппетит пропал. Вера Петровна оказалась очень милой, в отличие от своей вредной внучки, и постоянно подкладывала мне в тарелку всякую всячину. «На убой что ли раскармливает?» ― хмыкнул я про себя, а вслух поблагодарил.

— Спасибо, Вера Петровна, всё очень вкусно, но больше, правда, не могу, и так уже объелся.

— Так ты, Сашенька, Алёнушке спасибо скажи, это она тут хозяйничает, у старой бабки уж ни на что сил нет, ― вздохнула она и с удовольствием съела ещё одну куриную ножку. При этом раздался такой смачный хруст, словно бабуля умяла эту ножку прямо с костями. Я вздрогнул: «Зубы у неё, похоже, на месте, а может, это протезы такие мощные?» Сдерживая себя, чтобы не рассмеяться, бросил быстрый взгляд на Алёну: она была мрачнее тучи, видно опять ей что-то не нравилось. Ну и противный характер у девчонки, сразу вспомнилось, как лихо она метнула в меня вилы, а если бы попала?

— Не попала, потому что не хотела, думала только отпугнуть тебя, но ты, дурак, сам зашёл, ― вслух мрачно ответила на мою мысль Алёнка.

Я оторопел: «Как ей это удалось, неужели проговорился и сам не заметил?» С тревогой посмотрел на бабку, которая, казалось, совершенно не обращала внимания на наш разговор и доедала оставшиеся на столе блины. Худенькая старушка явно не страдала отсутствием аппетита. Наконец ужин был окончен, застольная беседа у нас не складывалась, и Вера Петровна попросила внучку проводить меня на ночлег в сарай, дав с собой одеяло и подушку.

Я покорно поплёлся следом за Алёной, хотя не понимал, почему они не оставили меня на ночь в терраске: «Там хоть комаров поменьше, да и диванчик какой-то есть. Зачем обязательно тащиться на сеновал, я к такому не привык ― городской до мозга костей, комфорт люблю». Но выбирать не приходилось, спасибо хоть в лес не выгнали.

В сарае девчонка бросила на сено одеяло и подушку, развернулась к выходу, потом вдруг остановилась и, не оборачиваясь, сказала: «Эй, ты, глупый ребёнок, я буду говорить, а ты постель стели и делай вид, что не слушаешь меня. Часа через два, когда луна скроется, приду за тобой и выведу отсюда. И постарайся не заснуть, хоть бабка тебе в чай особой травки положила, чтобы крепко спалось».

Она сказала это таким тоном, что у меня мурашки побежали по всему телу. Я слушал её с замирающим сердцем и усердно делал вид, что приминаю сено для постели.

— Алёна, а что же ты так неласково про свою бабушку говоришь? Она в тебе души не чает.

— Помалкивал бы лучше, безмозглый! Разве не знаешь, что нельзя доверять незнакомым людям? А ты что творишь? Да и не бабушка она мне.

— А кто? ― её слова напугали меня ещё больше.

— Хозяйка, вот кто. Работаю на неё и не по своей воле.

— А почему не уйдёшь?

— Вот, болван, своей головой подумай: раз не ухожу ― значит, не могу.

И она выскользнула за дверь. Я без сил упал на одеяло. Меня трясло как в лихорадке, мысли одна ужаснее другой крутились в голове: вспомнилась прожорливая старушка, и сразу затошнило. Я сдерживал позывы желудка сколько мог, но, не выдержав, еле добежал до угла сарая и согнулся пополам в приступе рвоты. Придя в себя первым делом проверил дверь, подёргав за старую ручку. Она была заперта. Я не помнил, чтобы Алёнка закрывала дверь на замок, только тихо прикрыла её за собой. «Кто же или что сделало это? Вот ведь влип!» ― струйки пота поползли по шее и спине.

Я медленно вернулся на импровизированную кровать и сел, подперев голову руками: ждал, когда меня начнёт клонить в сон. Но этого не случилось: лёгкая сонливость присутствовала, но не более. Спасибо моему бурному воображению и слабому желудку, видно большая часть отравы вышла со рвотой.

Оставалось только надеяться на возвращение Алёнки и стараться не заснуть. Я делал всё, что мог: разговаривал сам с собой, вспоминал фильмы и книги, даже пытался рассказывать анекдоты, не смешно получалось. И всё-таки задремал. Меня разбудила девчонка, сильно встряхнув за плечи, а потом заставив выпить какое-то питье, горькое, похожее на очень крепкий кофе. Это помогло. Я проснулся и меня снова бросило в озноб.

— А ты не особо храбрый, да? ― оскалилась Алёнка.

— Уж какой есть, ― я попытался «обидеться», но даже это у меня не получилось.

— Да ладно тебе! Пошутила же, не злись. Давай руку и крепко держись за мою. Что бы ни происходило ― не отпускай, понял?

Покорно кивнул в ответ и протянул ей ладонь, ледяную от страха. Алёнка взяла меня за руку, и мы вышли из сарая. Дверь за нами закрылась, громко щёлкнув замком и заставив мои колени подогнуться. Девчонка сочувственно посмотрела на меня и сжала руку: мол, не бойся, ты не один. Меня накрыло волной стыда: это же я должен спасать её, а получалось наоборот ― сам плёлся за ней как привязанный.

— Немедленно прекрати думать о всяких глупостях, ты меня отвлекаешь! ― строго сказала моя спасительница и остановилась, оглядываясь по сторонам. На улице было темно, луна и правда спряталась в облаках, да и звезды не спешили показываться. Алёна стояла, крепко вцепившись в мою руку, и то ли прислушивалась к чему-то, то ли принюхивалась, словно волчица, а потом выдохнула с отчаянием в голосе: «Пора, ну держись!» ― и рванулась в темноту.

Она бежала быстро и легко, будто совсем не касалась ногами земли, мне же приходилось следовать за ней. Я мчался через мрак леса, спотыкаясь, царапая руки и ноги о колючие ветки, несколько раз падал и больно бился головой о невидимые препятствия. Алёна помогала мне встать, и мы снова продолжали путь. Думаю, в напитке, данном мне девчонкой, было что-то особенное, потому что наше бегство длилось долго, а я даже не запыхался.

Летом светает рано, мы как раз выбрались к шоссе и очень скоро подошли к остановке. До первого автобуса было ещё не меньше часа. Только сев на скамейку, я почувствовал, как болит и вырывается из груди сердце, а ноги внезапно превратились в чугунные гири.

Взмокший и задыхающийся, готовый отключиться в любое мгновенье — таким, наверное, увидела меня Алёна. Она быстро полезла в рюкзачок, висевший у неё за спиной. Достала флягу и силой влила мне в рот немного жидкости. Я с трудом проглотил эту