«Неразделимые», по которому назван сборник, оставляет ощущение острой актуальности, хотя событийно он отделен от нашего времени немалым сроком. Рассказывая о своих земляках-черногорцах, боровшихся и погибших за свободную и самостоятельную жизнь родного края, писатель взывает к памяти об этих людях. Тема памяти тут центральная, внутренняя тема. Она создает общую атмосферу рассказа, предельно насыщенную настроением новейшего времени, придает конкретному историческому сюжету новое смысловое измерение.

Действие рассказа происходит в годы после первой мировой войны, тяжелые для Черногории годы. Закончившаяся война и австрийская оккупация оставили за собой опустошение и разорение. Созданное на развалинах распавшейся Австро-Венгерской империи первое государство югославян, королевство Югославия, с которым были связаны многие надежды, как очень скоро выяснилось, не решило и не способно было решить ни социальных, ни национальных проблем югославянских народов. Борьба черногорцев за новую судьбу своего народа не прекратилась. Об этом говорят выстрелы, поднявшие на ноги жителей маленького черногорского селения: жандармы обнаружили скрывающихся в горной пещере трех бунтовщиков против новой власти и устроили на них настоящую охоту.

Все происходящее показано через восприятие деревенского мальчика. Конкретная социальная основа событий намечена поэтому лишь пунктиром — она недоступна сознанию ребенка. Зато крупным планом дано то, что происходит на его глазах: подлое убийство бунтовщиков, появление в селе незнакомых, «словно окаменевших», старика и мальчика, как оказывается впоследствии, отца и брата одного из убитых, их трагическая смерть здесь же, неподалеку от места тайного захоронения бунтовщиков. В сознание ребенка, открывающего для себя мир, входят и эти события, и отношение к ним окружающих: почерневшее от горя лицо матери, тревога отца, злорадство или безразличие односельчан. Все, что творится в детской душе, впервые столкнувшейся с жестокостью жизни, возникающее у ребенка ощущение причастности к чужой судьбе, сочувствие чужому страданию, раскрыто с большой психологической достоверностью. Неприятие несправедливости и насилия, эта главная и постоянная идея писателя, получает здесь выражение и социальное, и нравственное. И если социальный план рассказа принадлежит прошлому, выведенный из него нравственный урок остается навсегда.

Нравственное содержание «Неразделимых» еще больше заострено тем, что центральный рассказ-воспоминание начат и закончен прямым, непосредственным обращением «от автора». Когда он пишет: «Пятьдесят пять лет прошло с тех пор, а я все спрашиваю себя: как я мог не на один день, а на один час в жизни это забыть?», пишет, казалось бы даже впадая в крайность, и в этом есть нечто большее, чем просто уважение к истории. Это признание истории как нравственной силы, без которой нет современности. Прошлое — это не только то, что было до нас, прошлое — это и то, что есть в нас, говорит Зогович своим рассказом.

Ни с чем не сравнимы уроки, которые народы Югославии вынесли из антифашистской борьбы. К теме борьбы литература обращается и сегодня: слишком глубокие рубцы в памяти оставило пережитое, чтобы писатели могли отступить от него «за давностию лет».

В югославской критике не раз высказывалось суждение, что военная тема исчерпала себя. Если говорить о количестве вышедших в последние годы книг о войне, их действительно стало меньше, чем было десять или двадцать лет назад, хотя их и сейчас много. Но дело, вероятно, не в количестве книг, а в том, что добавляют они к уже сказанному о войне, какие новые уроки извлекают из событий сорокалетней давности.

Важный поворот в «военной» прозе обозначен рассказами А. Исаковича. Исаковичу всегда было свойственно ощущение ценности жизни и неприятие разрушающих ее противоестественных сил войны. Неприятие это опирается на глубоко традиционные, укорененные в народном сознании представления о жизни. Война предстает в прозе Исаковича такой, какой он ее видел, — жестокой и кровавой, постоянно ставящей человека в острые, напряженные, «безвыходные», по его определению, ситуации. Но и в таких условиях, убежден писатель, боец революционной, народной армии не должен ожесточаться, терять человечность. Во всех рассказах А. Исаковича проявляется его желание не дать забыть, что в мире есть надежные, прочные, проверенные этические ценности и что надо жить и даже воевать, опираясь на них и сообразуясь с ними.

Так решается тема войны и в «Мгновенье», вошедшем в сборник. Его герой, получив приказ расстрелять взятого в плен солдата, отпускает его, дает ему возможность спастись. Идут тяжелые бои, только что погибли товарищи, их тела, разметанные снарядами, стоят — и еще долго будут стоять — в его глазах. Чем же вызван такой неожиданный поступок? Жестокость войны и жалость к пленному — их нелегко свести и примирить друг с другом. Нелегко это дается и герою А. Исаковича, о многом он успевает подумать, пока ведет пленного австрийца в лес. Он знает, что и в фашистской армии есть солдаты, которые идут в бой, потому что им в спину направлен пистолет офицера — «чтобы слушался, чтобы вперед шел». Поговорив с пленным, он убеждается, правда, больше интуитивно, что этот, скорее всего, из таких. А кроме того, он не может побороть в себе исконного отвращения к жестокости по отношению к пленному, обезоруженному врагу.

Оставаясь тематически в том же — военном — круге, рассказы Исаковича, как заметил он однажды о своей прозе, говорят «о войне, которая была не только войной». Не только войной, можно добавить, но еще и проверкой на человечность.

«Военная» проза Югославии не просто показывает войну, какой она была, она привлекает внимание к серьезнейшим вопросам: на что способен человек, что обнаружила в нем война? Выйдя к глубинному исследованию человека на войне, литература должна была поставить — и поставила — и другой вопрос: какие бездны скрыты в человеке? И что это за страшный феномен, порожденный фашизмом — «расчеловечивание человека»?

Рассказ А. Тишмы «Школа безбожия» — об одном из фашистских убийц. Писатель пытается разобраться, какие обстоятельства делали человека частью машины фашистского уничтожения. Речь идет, в сущности, о выборе места в борьбе. Не останавливаясь только на моменте выбора, Тишма прослеживает и его последствия. Каждый сам выбирает путь, говорит Тишма своим рассказом, но после того, как выбор совершился, та сторона, на которой оказался человек, диктует ему