оказались не какие-нибудь нелепые средневековые подштанники, а вполне себе приличные мужские трусы, явно купленные на Земле. Однако трусы тут же были сняты и забыты, а вот возбужденно вставшим членом я откровенно полюбовалась. Полюбовалась, а потом наклонилась и обхватила его губами. Достоинство моего женишка оказалось не слишком длинным, зато довольно толстым, а кожа – мягкой.
Хоук выругался - то ли от удовольствия, то ли от удивления - когда я языком прошлась по мостику. Однако минет делать ему я не хотела - не заслужил. К тому же Максу всегда это так нравилось – запихивать член мне в рот, а то и в горло... а вспоминать о неприятном сейчас не хотелось. Мне просто было нужно немного смазки.
Выпустив член изо рта, я встала над Хоуком на кровати, хитро всматриваясь в его чуть ошарашенное лицо. Изящным движением, словно какая-нибудь стрептизерша обвела руками свое тело, смяла грудь, стянула трусики, позволяя ему любоваться этим прекрасным телом. Таким чужим и таким, одновременно с этим, привычным.
А потом я просто на него села. Насадилась сама на член, не тратя времени на долгие нежные прелюдии. Насадилась и чуть не вскрикнула, поняв, что второй раз в своей жизни лишилась девственности. Правда, в своем теле не было такой ужасной боли, от которой у меня слезы на глазах выступили. Я прижалась к Хоуку и вцепилась зубами ему в ключицу.
Нет. Только не это. Почему все против того, чтобы я уже занялась сексом. Даже это тело и то против. Ну ничего. Я – сильнее. Я все равно получу то, чего так хочется. А боль… да к черту эту боль. И больнее было.
Потому я, как мазохистка, начала насаживаться на член Хоука, закусив губу и чувствуя, как по щекам катятся слезы. От боли мутилось перед глазами – это хрупкое тельце отчаянно пыталось уплыть в обморок. Но прошли долгие секунды, я наконец нашла нужное положение. Нашла, и застонала – громко, уже не сдерживаясь, одновременно и от боли, и от удовольствия. Еще пара движений, и мне стало жарко. Чувство было такое, будто мне сделали горячий укол, будто кровь нагрелась и потекла по венам быстрее. Меня затрясло, все внутри сжалось, и я поняла, что кончила. Совсем иначе, чем в своем привычном теле. И гораздо сильнее.
Развязка оглушила меня, и я обессиленно рухнула на грудь Хоука. Слезы текли уже не от боли, а от осознания того, что я наделала.
Ну зачем? Что и кому я пытаюсь этим доказать? Я забыться, наплевать на придуманные запреты и получить удовольствие – в принципе, получила, да только стало все еще хуже. Я ведь хотела с Эби помирится, а это уж точно не поможет, только еще больше усложнит...
Я вся дрожала. Хоук только обнял меня осторожно, погладил по волосам, явно понимая, что истерика у меня не от боли. Нежно уткнулся носом в мою макушку и через кулон на груди я ощутила его настоящие чувства, которые он так долго прятал. Желание защитить, позаботиться. Возможно даже любовь. Нет, действительно любовь. Такую, какой ко мне наверное еще никто никогда не испытывал.
- Ну... ну... успокойся, Яна... все хорошо... все будет хорошо...
Имя - родное, настоящее. Хоук знал. Хоть кто-то знал о том, кто я такая. И от этого стало одновременно и так легко, и так тяжело.
Мужчина тем временем снял меня с себя, перевернул, уложил на спину и буквально навалился сверху. Осторожно поцеловал - губы у него распухли от моих укусов. Потом осушил поцелуями слезы, слизнул соленые дорожки со щек. Посмотрел - нежно, успокаивающе. Я все еще с трудом сдерживала всхлипы, но смогла выдавить из себя.
- Пожалуйста... мне так нужно...
- Хорошо, Яна, - не стал спорить он, взяв мою руку и поцеловав тыльную сторону ладони. - Как скажешь… только секунду… одну секунду...
И он, покрывая мое лицо, шею и плечи мимолетными касаниями губ, приложил руку к моему животу. Я узнала обезболивающее заклинание... и что-то еще, о чем я только читала, удивляясь насколько удобно быть магом. Противозачаточное. Как хорошо, что Хоук такой предусмотрительный, сама-то я совсем сглупила, и не подумала...
Хоук вошел в меня – и я уже ни о чем не думала. Медленно-медленно, и на этот раз все было совершенно безболезненно.
Какие-то пару секунд Хоук все медлил, видно давая мне привыкнуть или опасаясь, что обезболивающее не до конца подействовало. Я поерзала, насколько мне это позволяло мое положение, предлагая ему продолжать. И Хоук, наконец, решил, что можно начать двигаться.
От первого толчка я зашипела, второй же заставил меня застонать от удовольствия. Хоук, будто издеваясь, запомнил то положение, в котором мне было приятнее всего, и пытался входить под нужным углом. От такой заботы мне стало приятно. Боли больше не было, а монотонные, медленные движения сводили с ума.
Не выдержав, я обхватила Хоука ногами, заставляя проникать глубже. И от этого зашипел-застонал уже он, закрыв глаза и став таким уязвимым.
- Яна... о небо...
Еще. Скажи еще мое имя. Мне так приятно его слышать от тебя.
И Хоук будто понял. Движения начали становиться все быстрее, и мое имя все чаще слетало с его губ вместо стонов, вместе со стонами, вперемешку с моими шумными вздохами. Мир становился все дальше, дальше и дальше, пока весь не сосредоточился на нас двоих, пока терпеть нарастающее внутри удовольствие стало невозможно.
- Я сейчас... кончу... - простонал Хоук, и, возбужденно задрожав, излился прямо в меня. Вторая развязка, еще сильнее первой, стерла все лишние мысли. И я, кажется, все же немного отключилась от реальности. Когда же темная пелена спала с глаз, то я поняла, что Хоук нежно меня целует.
Это было… потрясающе.
Он не отвернулся. Он не пошел курить. Он не отправился принимать душ. Он не одевался спешно, чтобы сбежать. Он целовал меня, нежно обнимал и никуда не собирался уходить. И из-за этого все мужчины, которые когда-либо были у меня в жизни, показались мне какими-то неправильными... Ведь даже Макс, в те времена, когда делал вид так приторно-сладко любит меня – либо сразу вырубался, либо сбегал в ванную. От осознания того, что после секса меня никто ни разу вот так не целовал, мне стало очень грустно.
Да, с Хоуком у меня действительно все было, будто впервые.
Но… что-то грызло меня изнутри… только я никак не могла понять что именно.