бровями. И оба отчаянно гордятся принадлежностью к нашему народу. Но Фаррик, дипломатично выражаясь, не очень следит за гигиеной. Тебе не захочется встать от него по ветру. Он всегда покрыт слоем пыли, даже когда не занимается шахтёрским делом, а его борода всегда заплелась в жуткий комок. Он говорит, что слишком занят, чтобы о ней заботиться. Что мужчина, который так усердно трудится, должен выглядеть соответствующе — грязь под ногтями и пятна пота. Но ему всё же стоит хоть изредка принимать ванну.

Гамлин — чистюля. Это он научил меня вот так заплетать бороду в косички — и привил вкус к более тонким сортам эля из дубовых бочек. Чаще всего в кошельке у него пусто, потому что когда у него есть деньги — он их тратит. Неважно, из клана вы или нет — если вы ему понравитесь, Гамлин всегда готов поставить вам кружку.

Но сначала я не шибко ему понравился. Как и Фаррику. Я это видел. Однако мои диски быстро это исправили.

Так что мы были на дне шахты, по лодыжки в гнилом грибке, полные ноздри вони, и всё равно ухмылялись — потому что каждый ушибленный палец на ноге был очередной добычей в этой, как оказалось, материнской жиле каменных горлянок. Я сумел притащить шесть дисков из карьера, и каждый был доверху полон горлянками.

Близнецы настаивали на том, чтобы собрать все горлянки до последней, пока диски не просели под их весом. Я думал, что это глупо и замедлит нас — но они были старателями, а я — простым подмастерьем, так что я сделал, как мне говорили.

Фаррик привязывал на место последнюю сетку, удерживающую горлянки, а Гамлин отправился внутрь разлома в стене, чтобы облегчиться после эля, который он пил во время экспедиции. Я наклонился, чтобы поднять горлянку, которую только что тебе показал. Я решил, что получив свою долю, оставлю её на память о нашей вылазке.

Я сунул её в карман, и тут возле уха свистнул арбалетный болт.

К своему стыду должен признать, что сначала подумал, что близнецы меня предали. Потом услышал, как тревожно вскрикнул Фаррик, и схватил его за руку. В него попал выстрел сверху. Хотя рана была не глубокая, немногим серьёзнее царапины, яд забрал его за несколько мгновений. Он скрючился, осел и рухнул спиной в грязь.

Я поднял взгляд и увидел одинокую дроу, левитирующую примерно в дюжине шагов наверху. Она нацелила на меня свой самострел на запястье. Я нырнул под каменный нарост и услышал, как в него ударил болт. Я пошарил в поисках булавы, молясь Морадину, чтобы прожить достаточно долго, чтобы ею воспользоваться.

Затем взорвалась световая горошина.

Я надеялся, что Гамлин сможет застать дроу врасплох, набросившись сзади, когда она приземлится. В конце концов, она пока что его не видела. Но когда световая горошина взорвалась, я знал, что всё кончено. Гамлина полностью ослепит. Он будет слеп, как летучая мышь.

Оказалось, что это весьма уместное сравнение.

Каменный нарост блокировал прицел дроу; она не могла попасть в меня, не опустившись на пол. Тогда она бы оказалась в пределах досягаемости моей булавы, но проблема была в том, что я ничего не видел. Мои очки отказали, сбитые взрывом световой горошины, а если бы я их снял — то ничего не увидел бы в кромешном мраке. Может, я и дварф, но глаза у меня всё-таки человеческие, к сожалению.

Но сдаваться я не собирался. Как только я услышал, что она опустилась в грязь, я выскочил из-за укрытия. Я вслепую замахнулся булавой в направлении звука.

Я промахнулся.

Болт из её самострела попал мне в бедро.

Я пошатнулся, ногу охватила боль. Я ударился о стену, и очки слетели. Когда человеческое зрение ко мне вернулось, я увидел слабое синее мерцание волшебного шрама Гамлина; оно сверкало на его ногах, погружённых в грязь. Он стоял в дальнем конце шахты, широко раскрыв глаза. У меня на глазах по полу потекли полосы синего пламени, нащупывая место, где стояла дроу. Его свет коротко осветил силуэт большого круглого предмета на полу — каменной горлянки, которую мы как-то пропустили. Но тогда это было неважно.

Дроу заметила полосы синего пламени, когда Гамлин отвёл назад свою руку, готовясь бросить кинжал. Она резко развернулась и выстрелила. Болт вонзился в грудь Гамлину. Его кольчуга остановила снаряд, но кончик пробил кольца и вошёл достаточно глубоко, чтобы яд попал в кровь. Гамлин пошатнулся, моргнул — потом упал и больше не вставал.

Его синий огонь продержался ещё мгновение. Даже с моим слабым человеческим зрением тусклого мерцания хватило, чтобы показать мне, где стоит дроу. Я с криком швырнул булаву. Гром заполнил шахту, когда оружие ударило дроу по голове.

Она погибла мгновенно, череп раскололся, как пронзённый молнией камень.

Я почувствовал, что слабею. Я сумел развернуться достаточно, чтобы не рухнуть лицом в грязь. Я подумал, что дварфы не должны так умирать. Потом всё почернело.

Ворона? Да-да. Немного терпения. Она ещё сыграет свою роль в моей саге. Правда. Но как насчёт ещё кружечки эля…? Разве такой рассказ того не стоит?

Спасибо.

Мы остановились на том, что я умер от яда дроу. По крайней мере, этого стоило бы ожидать. Но дроу покрыла свои болты не смертельной дозой, а такой, которая только усыпляет жертв. Ей нужны были рабы, а не трупы.

Я проснулся рывком, закричав от боли — Гамлин перевязывал мою рану. Он сказал мне, что болт прошёл полностью через мышцы бедра. Я потерял кровь, но недостаточно, чтобы погибнуть.

Трудясь над моей ногой, Гамлин рассказал мне плохие новости. Пока мы валялись без сознания, Аромикус начал отрастать обратно. Верхний участок шахты был уже заполнен новой растительностью, которая начала смыкаться у верхушки. Нам нужно было поторапливаться, если мы хотели уйти. Даже с волшебными кольцами, которые защищали наш разум — купленными по большой цене вопреки возражениям Фаррика — я чувствовал щекотку Аромикуса, пытающегося пустить корни у меня в голове.

Тем временем Фаррик и сам был поблизости. Пока Гамлин занимался моей раной, Фаррик топал туда-сюда по грязи и кричал, что я в союзе с дроу, что я намеренно завёл его и брата в ловушку, чтобы забрать себе все горлянки. Я кричал в ответ, насколько позволяло моё ослабленное состояние. Если бы это было правдой, указал я, я бы помог ей добить братьев и не получил бы рану, которая едва не оставила меня на всю жизнь калекой.

Он завопил в ответ, что я глупый человечишка, который недооценил подельников. Что дроу всегда предают своих союзников, и им нельзя доверять. Я завопил, что я дварф. И так далее.

Это Гамлин сказал нам заткнуться — мы тратили драгоценное время. Я посмотрел туда, куда он показывал. Над нами некоторые нити грибка разрослись толщиной с мою руку. Одна выпустила головку со спорами.