правда, каким образом служанка-йоклол оказалась здесь? И Жиндия не могла не задуматься, почему на призыв одной демонессы ответили сразу двое. Верховная мать Жиндия и её дом должны были опасаться... всего, особенно в свете их недавних неудач. Они утратили своё прежнее положение, и Жиндия стала целью насмешек, из-за чего всё тело гордой женщины просто кипело, вызывая припадки яростной дрожи. Она знала, что ходит по очень тонкой грани. Верховные матери восьми — и только восьми — высочайших домов восседали в Правящем Совете Мензоберранзана, и теперь, из-за её собственных чудовищных просчётов и поражения перед лицом зловещих замыслов верховной матери города, дом Жиндии опустился на последнее место среди этих правящих восьми, оказавшись под угрозой нападения других амбициозных домов, которые искали способ занять их место, пока Меларн остаются уязвимы. У каждой из матерей десятков домов Мензоберранзана была лишь одна цель: занять место в Правящем Совете.

Но эту должность мать Жиндия отдавать не собиралась.

И теперь перед ней в палате призыва стоят сразу две могущественных демонессы, одна — освобождённая, и Жиндии приходится сомневаться — а есть ли у неё вообще выбор?

- Расскажи, что ты слышала, мать Жиндия, прошу, - произнесла Йеккардарья.

Когда её сестра заговорила, Эскавидне повела щупальцами, чёрным светом взорвалась демоническая магия, и йоклол превратилась в дроу, разбросав по всему помещению грязь из Бездны.

Жиндия резко развернулась, решив, что на неё напали, но потом вытерла пятна грязи с лица и уставилась на стоящую нагишом проказливую йоклол, уперевшую руку в бедро и ни капли не смущённую.

- Это ещё к чему? - посмела потребовать ответа Жиндия.

- Что ты слышала о неприятностях моей сестры? - снова спросила Эскавидне.

- Да, я огорчена, что ты не призвала меня напрямую, - сказала Йеккардарья, встав рядом со второй демонессой и положив руку на восхитительно нежное плечо Эскавидне.

- Я слышала, что тебя победили и изгнали в Бездну на сто лет, - ответила Жиндия.

Йеккардарья вздохнула. В её выдохе едва слышался намёк на клокочущую в горле грязь.

Эскавидне хихикнула

- Победили, - сказала она. - Просто отлупили. Кулаки обычного человека превратили её в груду экскрементов.

Йеккардарья снова вздохнула и хлопнула сестру-демонессу по плечу.

- Не обычного человека, - твёрдо заявила она. - Монаха, знаменитого грандмастера цветов из Монастыря Жёлтой Розы, расположенного в земле под названием Дамара. Обычный человек? Этот мужчина, Кейн, превзошёл смертную оболочку, которая когда-то делала его человеком. Теперь он...

- О, теперь ты всё про него знаешь, - поддразнила Эскавидне.

- Потому что я намерена расквитаться с ним — очень осторожно и терпеливо.

- Мне это не интересно, - объявила мать Жиндия, возвращая контроль над ситуацией. Она была вынуждена постоянно напоминать себе, что ключ к обращению с демонами, даже со слугами её богини, состоит в поддержании уверенности. - Зачем ты здесь?

- Не беспокоит? - раздражённо отозвалась Йикардия. - Значит, дела Дзирта До'Урдена тебя не беспокоят?

Одного упоминания еретика-дроу, того самого, что возглавил атаку на её дом, при которой погибла дочь Жиндии, было достаточно, чтобы глаза верховной матери вспыхнули, выдавая хрупкость её маски спокойствия. Жиндия сама едва не пала от клинков Дзирта — лишь для того, чтобы её избила и унизила, гоняя вокруг, одна из его союзниц.

И именно Йеккардарья была там, в её комнате, когда Жиндию унижали. Наблюдала... и бездействовала.

- Зачем ты здесь? - в третий раз спросила Жиндия. При воспоминании о том ужасном дне её устремлённый на Йикардарию взгляд наполнился ненавистью.

- Потому что ты призвала меня, - объяснила Эскавидне. - Барьер между Подземьем и Бездной истончился, и Паучья Королева решила, что моя сестра может избавиться от столетнего изгнания, но сначала ей необходимо попасть сюда в сопровождении другой прислужницы.

- Призвав Эскавидне, ты освободила меня, - добавила Йеккардарья и грациозно поклонилась. - И значит, я перед тобой в долгу.

- Как тогда, когда позволила этому чудовищу избить меня в собственных покоях? - не успев придержать язык, импульсивно воскликнула Жиндия. В конце концов, она говорила про Ивоннель, женщину-дроу, которую многие считали аватарой самой Ллос в мире Торила.

- Ты достаточно хорошо знакома с обычаями Ллос, чтобы понимать, в каком положении я тогда оказалась, - вот и всё, что сказала в ответ Йеккардарья. - Как повелела богиня, я просто наблюдала, и защищала... тебя.

- Ты не стала мешать Ивоннель, - настаивала Жиндия.

- Я сдержала её.

- Она...

- ...не твоя забота, - вмешалась Эскавидне, закончив спор.

Мать Жиндия облизала неожиданно высохшие губы. Да что за существо эта Ивоннель Бэнр, в конце-то концов? Мать Меларн знала, что Ивоннель — дочь Громфа Бэнра, бывшего архимага Мензоберранзана, и бесполезной дуры по имени Минолин Фэй, и вокруг неё поднялся огромный шум — ходили безумные слухи, что сама Ллос оплодотворила Минолин и благословила её дитя.

Но Жиндия не верила ни единому слову, хотя не могла отрицать необычности Ивоннель Бэнр. Это дитя, которое назвали в честь величайшей верховной матери, когда-либо правившей в Мензоберранзане —а она была всего лишь дитя, едва достигшее четырёхлетнего возраста, — каким-то образом превратилось в абсолютно взрослую женщину, отличавшуюся неоспоримой изощрённостью и магической силой.

Жиндия испытывала к Ивоннель огромный интерес — и не меньшую ненависть, но в этот раз не решилась настаивать на своём.

- Я призвала тебя, чтобы спросить о моей дочери, - сказала она Эскавидне.

- Ты в этом уверен? - в третий раз спросила Верховная мать Квентл Бэнр.

Её брат Громф в этот раз не стал утруждать себя ответом, и вместо этого просто негодующе хмыкнул.

- Закнафейн До'Урден, отец Дзирта, был похищен из могилы и воскрешён, - сказала Квентл, опустив взгляд, поскольку говорила скорее сама с собой, нежели с братом. - Если Закнафейна освободила от смерти сама Ллос, тогда почему? А если не Ллос, то кто?

Она посмотрела на Громфа и спросила:

- Ложная богиня Миликки?

Громф едва сдержал смешок, услышав, что сестра испытывает необходимость добавить слово «ложная». Разумеется, Миликки была такой же богиней, как и Ллос, и эти небольшие следы раболепных заблуждений всегда забавляли Громфа, считавшего себя выше дурацких споров о том, какой бог превосходит всех остальных.

- Я не нашёл ничего, указывающего на любой из этих вариантов, - наконец ответил он. - Хотя искал не слишком старательно. В конце концов, это казалось чем-то незначительным.

- И тем не менее ты