Ну, чин-чином сына водит, знакомит с делами. К Антипу в избу зашли, а тут и Бася по хозяйству проворит^[16]. Зыркнула на молодого-то, тот и сомлел. Бася, слышь-ка, не больно видной была — коса, как водится, бровки вразлёт, и всё такое. А вот глаза у ней были на диковинку — на пол-лица, золотом отсвечивают, а как ресницами махнёт, так парни, вишь, и млели сразу. Сватались к ней и наши женихи, и с других деревень подкатывали, да только понапрасну всё. Бася зубками сверкнёт и скажет, как отрежет. Мать с отцом не неволили — поскрёбыш, вишь, любимица.

И этого Пантелея тоже скрутило. Поживу^[17] они с отцом взяли зимнюю, да и уехали восвояси. А Пантелей зачастил наездами. Чуть ли не каждую седмицу^[18] бывал! И всё с подарочками. То колечко, то бусы, то браслетик какой. Однако Бася не принимала. «У меня, — говорит, — такого добра хватает!» Тот с подкатом к ней: «Мол, женюсь!» и на это у девушки ответ был: «Сама себе жениха выберу, да не по деньгам, а по сердцу!» Пантюша зубами скрежещет, а подступиться не может. Ну, и замыслил недоброе, силой взять. А там, думает, стерпится-слюбится. Приехал ночью утайкой с дружками. На тропе, где Бася в лес обычно ходит, засаду устроили. Ждут-пождут, да и сморило их. Чай, ночь-то не спамши!

Бася утречком мимо них ходко проскользнула. Идёт, о своём думки крутит. Хотелось ей найти травку особую, о коей бабка сказывала, животень^[19]. Ту травку по-разному называли. Кто жива кликал, кто жйвота. То без разницы! Главное, помогала она часто там, где остальные отвары бессильными оказывались. Вот Бася и задумала найти её.

Ну, ясно дело, ни с кем мыслишками не делилась, сама по себе ходила, высматривала. А в округе май горит, солнышко приласкивает. Скоренько добралась до задуманного места, огляделась, отметочки сделала, потому как у нас заплутать враз^[20] можно, и пошла туда, куда редко кто заглядывал — к болоту. Марфа ей как-то сказывала, что на том месте прежде город стоял и вокруг него росла жйва не меряно. Подивилась Бася на те речи и, хотя матушка велела ей из головы это выбросить — небылица, мол! — крепенько запомнила. Бася давеча ходила в эту сторону, да водил её Хозяин по кругу. На сей раз подготовилась, травку-оберег взяла, опять же и заговор новый придумала. Ну, сказала всё, как надо, и ступила вперёд. И вправду, легко пошла, как по полю. В голове образ жйвотеня держит, какой бабушка расписала. Да лёгкость скоро закончилась, кусты колючие со всех сторон подступили. Бася и так и этак крутится, нет хода и всё! Тут откуда ни возьмись, зайчишка под ноги выкатился. Глазком сверкнул и под куст порскнул. Глядит наша травница, а там тропочка едва видная. Пала на землю и поползла. Уж так ей хотелось исполнить задуманное! Пролезла всё ж таки промеж колючек. Поободралась, правда, но не унывает, веселёхонька. Только оправилась, а ей навстречь парень идёт, чубатый, волосом светел, глазок тёмный. Сам одет во всё серое, улыбкой светит, а зубки, вишь, по переду широконькие.

— Чего, — говорит, — ненагляда^[21], забыла здесь? За ягодой рано ещё. Может, за пиявками в такую даль забралась?

Бася сторожко ^[22] смотрит. Не поймёт, кто такой, откуда взялся. А потом заприметила — на ушах у него ровно пушок мягонький. Смекнула, что к чему. Поклонилась да и сказывает:

— Говорят люди старые, что здесь на болоте город стоял, а вокруг трава росла заветная. Хотелось бы ту травку увидеть да собрать для пользы человеческой.

— Есть, — отвечает он, — такая травка, да раненько ты пришла за ней. Приходи ближе к осени, тогда и покажу.

— Не забыть бы дорожку, — намекает девушка на непроходимые кусты.

Тот ей травку засушенную протянул:

— Вот тебе указка. Бросишь поперёд и пройдёшь без задержки.

Взяла Бася травку, а это заячья трава. Тут она и вовсе в мысли укрепилась, кто перед ней. Попечалилась малость, по душе ей паренёк-то пришёлся. Но что поделать. Поклонилась и назад пошла. А он ей вдогон:

— А что ж имени моего не спросишь, Бася? Али интересу нет?

— Отчего же нет, — ответствует она, — по нраву ты мне, да только не человек. Чего ж сердце зряшно маять?

Вздохнула и смотрит на него. Парень тоже опечалился, головой поник. Потом глянул да и молвит:

— Кто ж знает, как судьба повернёт? Может, я в таком обличии навек останусь, а может, и ты захочешь в мой облик перекинуться.

И добавил:

— Обратно по той же тропе к дому не ходи, у берёзок сверни, через пролесок скорее. Возле зарослей бузины поджидает тебя воздыхатель, умыкнуть хочет силой.

Бася глазами сверкнула:

— Спасибо за помощь! А с похитником я разберусь.

Назад-то в момент добралась, будто и не шла вроде. Ребят знакомых подговорила об насильнике. Те бока намяли славно Пантюшеньке! Бася, хоть и отговорилась ото всех сватов, но никого худым словом не обидела, а деревенские за своих крепко стояли. Купец прознал о сыновних проделках, за батог ^[23] схватился: «Позорить меня вздумал!» Наподдал, конечно, сынку. А тот пуще злобу затаил на девушку.

Ну, лето колесом прокатилось. За делами-покосами времечко быстро бежит. Вот уже и лист желтеть начал. Бася обещание заячье помнит, в лес опять собралась. Торбочку для трав взяла, травку дарёную на груди припрятала. Марфа видит, что неспроста внучка в лес идёт. Напутствует:

— Ежели что не так, помощи у Хозяина проси, чай, не откажет тебе!

— Спасибо, родненькая, только есть у меня защитник.

Сказала, а сама неулыбчиво смотрит. У бабки сердце защемило. Всё лето за лапушкой своей глядела, видела, что она смурная^[24] частенько. Сколь ни спрашивала, ответа не дождалась. Ну, смекнула сама, что к чему. Поняла, что на сердце у Баси тоска любовная. Но невдомёк, по ком девка сохнет! А тут запах травки от девушки почуяла, дошло до старой!

— Охти мнешеньки! — всплеснула руками. — Да ты никак на заячью тропку попала? Неужто сам Заюша к тебе вышел?

Та встрепенулась:

— Заюша?

И чуть слышно добавила:

— Я так его и звала про себя…

Видит Марфа дело такое, пригорюнилась, а потом и говорит:

— Что ж ты, милая, отца-мать бросишь?

Та вздыхает:

— Как бросить, баушка? Ясно дело, этого не будет. Схожу за живой и вернусь.

Проговорилась в печалях!

Марфа вскинулась:

— Ты что удумала? По себе ли дело взяла? Пропадёшь ни за грош!

Но та упёрлась намертво:

— Обещалась и пойду, не держи зла, не молви горечь.

Ну, пошумела бабка малость, потом всплакнула и проводила внучку до лесу. В этот раз Бася резво дошла до кустов непроходных. Огляделась, веточку заячью наземь бросила. Тут дорожка и открылась ей ровная. А на