этом раньше. Сейчас пришло время собирать камни.

Новиков сел за стол и пододвинув к себе чистый лист бумаги, стал писать. Он писал долго, часто останавливался и отрешенно смотрел в потолок. Исписав один лист, он потянулся за вторым. В какую-то секунду, Лавров немного расслабился, и этого оказалось достаточным для Новикова. Он резко вскочил из-за стола и попытался ударить шариковой ручкой ему в глаз. Павел успел увернуться. Удар пришелся в челюсть. Ручка глубоко распорола ему левую щеку.

Лавров схватил Новикова за руку и борцовским приемом швырнул его через себя на пол. Владимир Иванович, вскрикнул от боли. Вывихнутая из сустава рука, плетью повисла вдоль его туловища. Павел схватил его за шиворот рубашки и снова усадил его за стол.

— Я больше писать ничего не буду, — произнес Новиков.

Лавров взял исписанный лист бумаги и прочитал текст, после чего положил его на стол.

— Где твое оружие?

Новиков рукой указал на стул, на спинке которого висела оперативная кобура. Павел достал из нее пистолет Макарова, вытащил из него магазин.

— Я не буду стреляться! — произнес Новиков. — Если хочешь, то убей меня сам.

— Бог с тобой, — произнес Павел и, вставив в пистолет магазин, взвел его.

Раздался выстрел. Пуля снесла половину головы Новикова и вошла в стену. Лавров вытер пистолет носовым платком и вложил его в еще теплую руку Новикова, после чего крепко сжал его кисть.

Он быстро прибрался в комнате, уничтожил все следы своего пребывания, направился к выходу. Через минуту, одинокий мотоциклист отъехал от дома Новикова и исчез в темноте ночи.

* * *

Водитель вот уже полчаса стоял у ворот коттеджа, дожидаясь Новикова. Он дважды нажимал на клаксон, но тот словно не слышал призывного гудка машины.

— Дежурный, это второй. Позвони шефу, скажи ему, что я уже полчаса стою под его окнами.

Через пять минут в машине зашумела радиостанция.

— Второй, это база. Мы не можем дозвониться. Никто не берет телефонную трубку. Сходи за ним сам.

Водитель вышел из машины и направился к нему в дом. Он потянул ручку двери на себя, и та с легкостью открылась.

«Странно, — подумал водитель, входя в дом. — Раньше Владимир Иванович, всегда запирал за собой дверь, а теперь она открыта практически настежь».

В доме сильно пахло горелым металлом и поэтому, он сразу же направился на кухню. На газовой плите стоял раскрасневшийся от температуры чайник. Водитель выключил газовую плиту и осторожно вошел в комнату. Он вздрогнул от неожиданности, заметив за столом, привалившегося к спинке стула Новикова, у которого отсутствовало половина черепа. Стена напротив его головы была вся в сгустках уже засохшей крови и мозгов. На полу рядом с ним лежал пистолет.

Водитель бросился к телефону и стал накручивать диск телефона. Через минут сорок, у коттеджа стояло уже несколько милицейских автомашин.

Харитонов медленно обошел все комнаты коттеджа. Следов взлома он нигде не заметил. Это говорило о том, что посторонние лица не проникали в этот дом. Все руководители, что приехали на место преступления были единодушны в версии, что Новиков покончил жизнь самоубийством. Однако, Харитонов почему-то не спешил с подобным выводом. Об этом говорило и поведение самого погибшего. Накануне он был весел, как никогда и мыслей о возможном самоубийстве, он никогда не высказывал. Что здесь было не так.

Он вышел из дома и пошел вдоль высокого каменного забора. Внезапно его внимание привлек черный след на белом заборе, словно кто-то перелезал его, опираясь об забор ногами. Он вышел из ворот и направился в ту сторону, где он заметил след на стене. Так и есть. Трава около забора была помята. Он нагнулся и стал внимательно рассматривать это место. Судя по всему, неизвестный человек, спрыгнув с забора, направился в сторону ближайших кустов. Харитонов, словно охотничья собака, взяв след, последовал по этому следу. Там где заканчивались заросли кустов, он увидел след протектора, судя по всему принадлежащему мотоциклу.

«Неужели Лавров?», — подумал Харитонов.

Он моментально вспомнил слова Лаврова, которые он кричал в ответ на обращение Новикова. Он достал сигарету и закурил. Ломать версию о самоубийстве ему не хотелось, так как он был на сто процентов уверен, что больше он не услышит этой фамилии.

ЭПИЛОГ

Шел последний день лета. По перрону Казанского вокзала Москвы шел молодой человек, одетый в военную форму, которую в армии называли почему-то «Афганкой». Справа, на груди парня матовым огнем горел орден «Красной звезды» «Боевого Красного Знамени», а слева среди афганских медалей, висела медаль «За отвагу». Он остановился на перроне и, достав из кармана куртки сигареты, закурил.

Заметив впереди идущую молодую женщину, он словно по команде загасил сигарету и устремился вслед за ней. Неожиданно он остановился, словно налетел на невидимую преграду и, посмотрев в след удалявшейся женщины, медленно направился в здание вокзала.

— Лавров! Павел! — услышал он за спиной чей-то знакомый голос.

Он медленно развернулся и посмотрел назад. Сквозь плотную толпу пассажиров к нему пробивался молодой парень, одетый в кожаную куртку и джинсы. Они остановились друг перед другом и застыли на какую-то долю секунды. Через секунду они уже тискали друг друга в объятьях.

— Ты откуда?

— Я из Казани.

— И куда?

— Пока не знаю.

Они еще раз обнялись и направились на выход из здания вокзала.

— Слушай, ты помнишь генерала Нефедова?

Павел, молча, кивнул ему головой. Он действительно хорошо помнил этого генерала КГБ, так как ему приходилось несколько раз нести охрану генерала, когда тот проводил инспекционные поездки по Афганистану.

— Сейчас генерал собирает команду. Я уже работаю в этой команде. Давай и ты к нам.

— Извини, наверное, я не смогу работать у вас. У меня не все в порядке с документами.

— Это все чепуха, Павел. Генерал тебе сделает новые документы.

— А чем занимается ваша команда? В принципе, я не против твоего предложения. Я сейчас вольный стрелок и ничего меня не держит. Я холост, детей не имею.

— Это хорошо. Я думаю, проблем у тебя с трудоустройством не будет. Ну, что поехали. Я тебя представлю генералу.

— Поехали — произнес Лавров.

Они сели в машину, которая быстро растворилась в дорожном потоке.