баклажанам, снова вырос, и накрыл овощи. Труха и слизь остались точно такие же, как от помидоров, дынь, груш и винограда: серая, пушистая, и легко сдуваемая наземь налетевшим неизвестно откуда лёгким ветерком пыль, и блестящая тоненькая плёнка слизи.

Конан двинулся в лавку оружейников: звон от ударов молотов и кувалд с момента нападения стих. Да и вообще: весь базар, словно от этого зависела жизнь людей, замер в почти мёртвой тишине! Варвар подумал, что так эффективно приказать заткнуться своим подданным не смог бы ни один султан — не говоря уж о наместнике Паркента. Которого сам Конан знал, правда, лишь по слухам. Но и того, что услыхал о чиновнике, хватило, чтоб проникнуться брезгливым презрением к ленивому и похотливому толстячку-обжоре.

Войдя в лавку, киммериец обнаружил, что людей в ней нет: похоже, все забились в жилые и служебные комнатёнки позади основного зала-кузни, где сейчас пылало яркими зевами три горна, и одиноко стояло около десяти наковален. Готовое оружие, лемеха плугов, разные скобы и гвозди висели по стенам, или лежали в ларях, стоящих вдоль всех стен комнаты. Бросалось в глаза, что опорные столбы, да и балки кровли с досками перекрытия, лежащие на ней, ещё не покрыты, как это обычно бывает в кузнях, толстым слоем пушистого налёта сажи и копоти.

Интересно. И странно. А похоже кузня-то — построена недавно. Неужели местный базар мог обходиться без такого важнейшего ремесла? Или…

Или она просто недавно сгорела? И её только-только восстановили.

Однако особо долго задумываться над этим некогда.

Конан посопел. Потом подумал, что вряд ли ему кто чего толкового посоветует, раз все сразу попрятались, и никто не стал даже пытаться сражаться.

Похоже, они тут уже пробовали. И, похоже, результат оказался…

Плохим.

Значит, нужно действовать так, как подсказывает чутьё. Его чутьё.

Конан подошёл к одному из горнов, вынул заготовку сабли, калившуюся там. Остриё светилось ярко-оранжевым, к рукояти постепенно переходя в красный и тёмно-вишнёвый. Он хмыкнул, покрутил лезвием, примеряясь. Нормально, хоть и баланс без готовой рукояти не очень, и держать не слишком сподручно. Но для его целей — пойдёт.

Вернувшись к твари, которая за это время расправилась с почти половиной ряда, Конан ткнул в черноту тела раскалённым кончиком.

Ого!

Тварь тут же отдёрнулась: словно он облил её кипятком!

Значит, мысль оказалась верной.

Конан начал наступать, наседать на тварь, отгоняя её назад, и стараясь доставать всё её тело сетью пусть неглубоких, но часто ложащихся разрезов, и беспрерывно вертя саблей так, что её огненно-красный конец сливался как бы в большой круг, заодно не давая монстру свернуть никуда из прохода.

Однако долго это не продолжилось: тварь явственно и очень сердито зашипела, и отчалила таким же образом, как и появилась: истончившись, превратилась в как бы поток, вытекший сквозь щели между крышами и навесами наверх. И там, распластавшись в огромное бесформенное пятно-блин, быстро исчезла, стремительно взмыв в пучину неба!

Варвар почесал в затылке. Но по здравом размышлении решил, что пусть лучше тварь убежит, чем её придётся расчленять и закапывать… Такой возни он не любил.

Поэтому он просто прошёл обратно в кузню, засунул саблю туда, откуда взял, и, мирно дожёвывая новое позаимствованное авокадо, отправился к себе на постоялый двор: досыпать после еды.

Эпизод со странной тварью он даже не посчитал достойным, чтоб подумать о нём во второй раз: мало ли с кем его не сводила судьба странника-наёмника!..

Разбудил Конана вежливый стук в дверь.

За эти годы он научился различать даже по стуку: или характер и настроение того, кто стучится, или те события, что могут последовать за таким стуком. Чутьё подсказало ему, что сейчас состоится…

Визит к нему представителей официальных властей Паркента.

И точно. Когда варвар открыл дверь, за ней обнаружился усатый смуглый мужчина в кольчужной рубахе и с саблей на поясе. Конан знал его: лейтенант стражи наместника. Мужчина оглянулся через плечо, но Конан и сам отлично видел и без этого намёка десять сурового вида воинов, перекрывавших оба конца коридора: некоторые даже держали на всякий случай руки на рукоятях оружия.

— Да продлит Аллах милостивый и милосердный дни ваши, о чужестранец. Это вы — Конан, прозываемый киммерийцем?

Странно. Даже более чем. Обычно на «вы» Конана представители властей не называли. Они или пытались его арестовать, (ха-ха!) или выселить из караван-сарая за долги, драки, или… Да мало ли! Но сейчас — явно не тот случай.

— Привет и вам, отважные воины. Да, это я. — Конан не стал вдаваться в объяснения.

— Не мог бы уважаемый Конан-киммериец проследовать с нами?

— И к кому же это и куда?

— К нашему повелителю, наместнику Паркента, эмиру Аваз-беку. В его дворец.

— А зачем? — Конан решил, что раз уж его не пытаются убить, посадить в зиндан, или просто — запугать, можно позволить себе некую долю хамства. И любопытства.

— Наш всемилостивейший повелитель хочет… Поговорить с вами.

Конан подумал, что это может быть даже… интересно.

А, возможно — и выгодно.

Уж что-что, а запах чистогана он чуял за милю!

— Хорошо! Только подождите: я одену парадную шкуру.

Конан действительно нацепил те из штанов, что смотрелись поновее, и даже шкуру леопарда, добытого в лесах Вендизии собственноручно, накинул на плечи, хотя в Паркенте было жарко. Про пояс с мечом и кинжалами он, разумеется, тоже не забыл. Уж если предстоит беседа, и возможно — работа, нужно подать лицом товар. То есть — себя.

Дворец киммерийца не впечатлил: обычное скопление строений в восточном стиле: клетушки, клетушки по периметру огромного, обнесённого высоченной стеной, двора, с крохотными, как он знал по опыту, комнатёнками для жён, наложниц и слуг, и служебными помещениями вроде кухни, бани, склада продуктов и всего такого прочего. В центре дальней стороны двора — помещение побольше: сам так называемый дворец. А точнее — просто чуть лучше и аккуратней отделанная большая комната. Тёмная даже днём, с узенькими, как положено на востоке, длинными прорезями-окнами, выходящими только во внутренний двор, и завешанная по остальным стенам коврами.

Ковёр имелся и на полу: Конан, пока шёл к правителю, сидевшему на чём-то