зачем ты всю игру нам испортила?

Она меня не слушает и громко приказывает сверху:

– Забирай своих палачей, и идите все к нам чай пить!

Кто такие палачи, я не знаю, думаю, что это мама друзей так моих назвала. Они из-за сарая выглядывают поодиночке, но совсем выйти не решаются, маму мою боятся.

Я тогда говорю им:

– Не бойтесь, у меня мама добрая, она нам что-нибудь вкусненькое даст, вот увидите.

Приятели мои помялись, посовещались друг с другом и нехотя поплелись за мной на третий этаж.

Мама нас уже ждала. Отправила сначала всех в ванную комнату руки мыть, а после усадила за стол, принесла самовар, чайник и сушки с овсяным печеньем, целую вазу. Чай по чашкам разлила и затем спрашивает:

– Скажите мне, ребята, а почему вы решили Сережу пытать?

– А потому что баба Вера сказала, что он у ее кошки шерсть вырвал, – отвечает за всех Витька, – а он не вырывал ничего.

– Это какая баба Вера, у которой язык без костей?

– Да, она самая, – хором отвечаем мы.

Мама задумалась, а затем и говорит:

– Мальчики, запомните, пожалуйста, что если у человека язык без костей, то с такого языка могут слетать всякие глупости, на которые не стоит обращать внимание.

После маминых слов я попробовал представить, как с языка слетает глупость. Но у меня ничего не получилось.

– Мальчики, – продолжила мама, – вы больше в такие игры не играйте, это опасно и просто плохо. Такими вещами только очень плохие люди занимаются. А вы хорошие, я же вас знаю.

Друзья мои головы опустили и молчат, переживают, что они меня у мамы пытать хотели. Тогда мама приободрить их решила:

– Ну, что вы носы повесили? Вы же больше так не будете? Правда?.. Так что давайте, дружно налегайте на печенье.

И стала им на блюдца класть печенье и сушки, чтобы они меньше стеснялись.

Друзья мои головы подняли, руки из-под стола вытащили и на стол положили. Костик налег на сушки, а Витька по совету мамы – на печенье. И тут мама обнаружила в вазе конфету. Она там, наверное, с прошлого чая осталась.

– А конфету мы дадим Свете, – сказала мама.

– Почему Светке? – спросил я.

– Потому что она девочка, и вы должны ей уступить. Вы же будущие мужчины, – сказала мама и ушла по своим делам.

Мы с приятелями немного расстроились из-за конфеты, но не сильно. Сидим, чай пьем и ногами дрыгаем под столом, чтобы до Светкиных ног достать за то, что она конфету свою ест слишком медленно, откусывает нарочно по чуть-чуть и дразнит нас своей демонстрацией.

Потом нам это надоело, и мы оставили ее в покое. Костик начал класть сушки прямо в чашку. Они у него плавали, как спасательные круги на речке, здорово получилось. Витька решил от него не отставать и придумал в чай макать печенье. Первое печенье у него сразу развалилось и утонуло. Второе он поменьше помочил, но съесть все равно не успел, оно тоже пошло на дно. Тогда он испугался, что у него плачевный результат получается, и принялся спасать положение. Сунул в чай ложку и давай вылавливать печенье. От этого у него в чашке настоящая овсяная каша сделалась. Мы с Костиком начали хохотать вовсю, и Светка особенно сильно хохотала, а губы у нее были в шоколаде.

Мы так громко смеялись, что мама вернулась к нам, увидела, что Витька натворил, и налила Витьке чай в другую чашку. После села рядом с нами на диван, чтобы мы все были у нее на виду, открыла свою толстую книгу без картинок и начала читать и на нас иногда поглядывать.

А потом к нам домой заглянула Светкина мама и Светку забрала. Затем позвонили родители Витьки с Костиком и сказали, что они их потеряли. Мои приятели засобирались домой. Мама на дорожку сушек им дала, они их по карманам рассовали.

Остались мы с мамой совсем одни. Мама пошла на кухню, мыть посуду, а я занялся строительством железной дороги. Потом папа пришел с работы и сел ужинать. Пока он ужинал, мама ему мою историю рассказала. Я боялся, что папа назовет меня Сергуней и поведет в комнату. Но папа выслушал историю и сказал, что у бабы Веры не язык, а самое настоящее помело.

После я учил буквы по азбуке и размышлял над папиными словами. Когда мама укладывала меня спать, я спросил ее, что такое помело. «Это веник такой длинный», – ответила мама. Я подумал о бабе Вере с веником вместо языка. Но от этого мне стало немного страшно, как от Бабы-яги, и я поскорее уснул.

На следующий день я проснулся от маминых кастрюлек и папиной жужжащей бритвы и вышел на балкон. На веревке висели мои штаны с зеленоватыми коленями и сохли. Я сразу вспомнил вчерашний день и посмотрел вниз. На скамейке сидела баба Вера, больше во дворе никого не было.

– Сережа, что ты там разглядываешь? Умывайся быстрее, и завтракать, пока каша не остыла, – сказала мама.

Я вернулся с балкона и сообщил маме с папой, что у бабы Веры не язык, а помело без костей.

Мама мне улыбнулась.

– Можно и так сказать.

А затем я объявил самое главное:

– Я с ней больше здороваться не буду!

– Это почему же не будешь? – спросил папа и выключил бритву.

– Потому что она плохая, – объяснил я.

– Она не плохая, Сережа, а просто очень старенькая и немного чудная, – заступился за нее папа. – Все люди со временем стареют.

– Вы с мамой тоже старенькими будете? – заволновался я и прижался к маме.

Я представил, что у моей мамы руки старые, как у бабы Веры, и мне стало мою маму очень жалко. Мне захотелось мамины руки чем-нибудь закрыть от всего-всего и защитить от старости.

– Нет, мы с мамой никогда не будем старенькими, – твердо сказал папа. – Мама точно никогда, я этого не допущу, – добавил он и обнял нас с мамой.

Так мы втроем и стояли: папа с бритвой в руке, мама – с масленкой, и я между ними посередине. Здорово так стояли. Я успокоился, мне сделалось очень хорошо внутри, и я сказал:

– Мам, ты только руки мой все время с мылом, ладно?

Мама посмотрела на меня, улыбнулась и поцеловала прямо в волосы.

– Так надо, – объяснил я, – без всяких шуточек.

– Хорошо, Сережа, обещаю, – сказала мама, снова меня поцеловала, и мы пошли завтракать.

В окно, как и вчера, светило солнце. Папе не надо было идти на работу. За завтраком мы посовещались и решили поехать всей семьей в зоопарк. Я там один раз уже был. Мне понравился слон и особенно жираф. А еще я кормил ослика морковкой.